Голому рубаха
Шрифт:
Глоток холодной воды успокоил судороги желудка; Порнова перестало крутить и гонять по полу; вынув шлем из воды, он уставился на место своего катапультирования.
— Где ты пропадал так долго?! — было первое, что он услышал. — Опять, наверное, водку пьянствовал!
— Мич! — ошеломленно произнес он. В двух шагах от него на диванчике восседала Мич в скафандре; за стеклом шлема заспанно моргали ее глаза; она зевала. — Ты-то здесь что делаешь?!
— Я здесь живу! — был ответ.
— Я же тебя только что по телику видел; какого черта! — возопил он, ничего не понимая и для верности тыча пальцем в скафандр Мич.
— Как тут громкость убавляют? — в свою
— А что же мне, молчать, что ли? — удивился Порнов. — То ты в черном кимоно голая коктейли пьешь, то в скафандре под вот таким одеялом знай себе дрыхнешь...
— Ты очень некультурный, — сказала Мич, сладко потягиваясь, — во-первых, не дрыхнешь, а спишь, во-вторых, не голая, а обнаженная, в-третьих... Что же в третьих?.. ах, да! В третьих, черное кимоно с чайными розами вот здесь и здесь? — она показала рукой на грудь и плечи.
— Именно!
— Это Броу. Я помню этот ее любимый халатик, — сказала Мич. — Ты спутал меня с моей сестричкой-близняшкой.
— Ты не говорила, что вы близняшки, — пробовал возражать Порнов; нынешнее открытие его совсем не радовало. Счастливый финал, окончание рейса, которые он себе успел нарисовать, начали медленно, но верно отдаляться.
— Разве? Ну, значит, забыла; сам бы мог догадаться; ты же видел Лео... Правда, мы очень похожи?
— По-моему, так не очень.
— Ну, а Броу — очень; говорю же — близнец; все, хватит! — возмутилась Мич. — Ты что, мне не веришь?!
— Верю — не верю, теперь-то какая разница, — уныло заметил Порнов; горячий душ и ледяное мартини таяли в бесконечной дали. — Это что же получается; выходит, я все три дня с твоей сестрой общался?..
— Расскажи, расскажи, — необычайно оживилась Мич, — как она тебе...
— Да я все больше через компьютер общался, — не понял ее оживления Порнов, — через радио...
— Понятно, что не через постель, — хихикнула Мич за стеклом шлема. — Но все же, как она тебе показалась?
— Вот нам сейчас говорить с тобой не о чем, как о твоей сестре!..
— А о чем же еще нам говорить?
— Например, о тебе.
— А что я, у меня все нормально... Тьфу, что это я; у меня как раз все хуже некуда, лежу тут, как в могиле; все бока отлежала.
— Нет уж, ты начни сначала, — попросил Порнов. — С того самого момента, как из кресла выпала.
— Да что тут рассказывать? Ну, выпала, закувыркалась вниз; приводнилась удачно, на ноги. Ушла под воду, думала — утону, но нет, всплыла. Давай смотреть, куда грести; вижу, впереди из воды вулкан торчит; голос в скафандре сказал, что до него километр — я обрадовалась. Еще он сказал, что с тобой связи нет — я расстроилась. Делать нечего, поплыла к земле; метров уже сто оставалось, когда из воды выскочила эта дура и проглотила меня. Я посидела, покручинилась, спросила у робота, что делать; он сказал, что система жизнеобеспечения у нас исправна, можем в ките хоть целый год жить. Я решила, что год — это слишком; решила дождаться, когда кит всплывет, и потом уж из него выбраться. Тут меня стало в сон клонить; если ты помнишь, меня этот гад («Любимое слово твоей сестры», — вставил Порнов; Мич согласно кивнула.) среди ночи поднял; вот я и решила доспать; как у вас говорят — себе на шею; среди ночи придавило меня этим языком — ни вздохнуть, ни охнуть — в переносном смысле, конечно; скафандр крепкий, что ему сделается! Вот, собственно, и все... Открываю глаза — тут ты стоишь!
— М-да, — сказал Порнов, — думал я, что ты в историю влипла, но чтобы так буквально!
— Еще как влипла, —
— Обстояли, — поправил Порнов. — Ты не знаешь, тут шлем снять можно или нет? Сели бы, как следует, — выпили, закусили — у меня там с собой есть маленько; я бы тебе свою сказку рассказал...
— Увы, — Мич печально скривила губы, — чистая углекислота. Этот гад, чтобы лучше нырять, похоже, весь кислород тканями поглощает; нечем здесь дышать...
— Жаль, — расстроился Порнов, — ну, слушай так, насухую.
— Давай, — согласилась Мич и подвинулась, освобождая ему место на диванчике. — Про Броу не забудь!
— Да далась она тебе, — пуще прежнего изумился Порнов.
— Сестра, как-никак, родная кровь, — пояснила Мич.
— Ладно, не забуду; сиди — и слушай!
Глава 2
Побег из чуда-юда
Конечно, повествование Порнова было много длинней и красочней предыдущего; Порнов не преминул живописать все мельчайшие детали своего туземного времяпровождения; лишь финальный аккорд с выпиванием настойки и последующей отключкой он решил опустить; не к лицу было опытному бойцу падать, как подкошенный, после первой рюмки, — и наш рассказчик плавно объехал этот подрывающий его алкогольное реноме момент. А в остальном он старательно придерживался правды жизни; местами хохмил, а, рассказывая о своем сражении за тоненький синий платочек, гордо продемонстрировал обгрызенный палец перчатки.
— Не может быть! — воскликнула Мич, разглядывая пластиковую нашлепку на порновском пальце. — Это же силикобор; чтобы перекусить, тут не крабья клешня, тут специальные кусачки нужны!
— Атомарный резак, — согласно кивнул Порнов, — но вот же, сама видишь!
Он продолжил рассказ, и, чем больше он говорил, тем задумчивее становилась Мич; наконец, она ушла в себя настолько, что начала пропускать порновскую речь мимо ушей; спохватившись, извинялась, просила повторить; но, чем дальше, тем все чаще. Когда Порнов с грехом пополам добрался до сцены своего появления на этом «стремном подводном судне», как он выразился, Мич не слышала его уже абсолютно; глаза ее остекленели, мимика исчезла абсолютно; чтобы вывести ее из ступора, Порнову пришлось постучать костяшками пальцев по куполу ее шлема.
— Э-э-эй! Есть кто дома?
— Да вот, задумалась, — выйдя из транса, попыталась улыбнуться девушка, — мы-то себе все это иначе представляли...
— В смысле?.. — не понял Порнов.
— Ну там, биологи наши, сколько ни изучали экваториальную флору-фауну, ничего такого не нашли...
— Ты же говорила, что экватор у вас — мертвая зона.
— Не говорила я этого, — живо возразила Мич. — Мертвый мир? Не могла я этого сказать.
— Чего к словам цепляешься? — чуть-чуть обиделся Порнов. — Мертвая — в смысле неизученная, неизвестная науке.
— Ах, в этом смысле! — воскликнула Мич. — Да, да, ты прав... хоть и не совсем; можно сказать, малоизученная; людей тут и впрямь нет; но аэрофотосъемка, со спутников, — опять же...
Она хотела еще что-то добавить, задумалась и опять застряла в ступоре.
— Ты еще просила про сестрицу рассказать поподробнее, — принялся тормошить ее Порнов. — Будешь слушать или как?
— Про сестрицу... — повторила Мич абсолютно без выражения, — про какую сестрицу?
— Черт! Про сестрицу Аленушку и братца Иванушку! — взорвался Порнов. — Связался Иванушка сдуру с Аленушкой; стала она его по диким местам с собой таскать, смертельному риску подвергать; в итоге он же козлом и оказался!