Шрифт:
========== Пролог. Страх или интуиция? ==========
…- Эй, ну ты идешь? Или так боишься?
– Давай, это совсем не трудно!
Я смотрю сквозь длинную челку с полутораметровой высоты вниз, и, кажется, все в груди замирает от страха. Но желание доказать сверстникам, что я не трусиха, сильнее - и я прыгаю вниз, зажмурив глаза, с замиранием сердца жду удара об землю….
Бух! Я приземлилась не на подошвы кроссовок, как хотела, а на колени, и те сразу же начинают гореть болью, а по голой коже растекаются первые красные
– Ну кто с закрытыми глазами прыгает?- осуждающе спрашивает Герт, главный в компании, мальчик с дико взлохмаченными светлыми волосами и множеством синяков и ссадин на руках и ногах.- Теперь уже для тебя все веселье закончено.
Остальные, десять мальчишек и девчонок, согласно закивали. Я их лица почти не видела - первые слезы обиды, боли и запоздалого раскаяния уже застилали глаза, и, чтобы сверстники не видели моих слез, как могла быстро зашагала домой. Трогать кровоточащие ссадины я не хотела, и старалась не думать про разнос от матери. Да и сама, без ее слов, знала, что поступила глупо - и что вообще прыгала, и что не смотрела, куда.
Когда я доковыляла до дома, кровь почти остановилась, и боль поутихла. С опаской захожу в прихожую, полную теней…. Меня накрывает волна облегчения - мамы дома нет, значит, пока что можно расслабиться, и самой обработать ссадины.
Иду в ванную. За многочисленные похожие случаи прекрасно знаю, что мне нужно - спиртовой раствор, зеленка и немного марли для повязки и бинтов. Действую, щадя себя - пока мамы нет, это можно, а когда все уже будет сделано, она, конечно, не станет переделывать заново, даже если результат моих стараний будет выглядеть крайне неказисто.
В самом разгаре слабых попыток наложить повязку и замотать ее не слишком криво, раздается хлопок двери, а затем - шуршание пакетов в прихожей. Это мама пришла…
– Нелли! Помоги мне с продуктами!- окликивает она меня.
– Я занята!- кричу в ответ, в третий раз подхватывая правой рукой на лету пытающуюся упасть повязку, попутно отбрасывая с лица лезущую в глаза челку.
Мама появляется за моей спиной очень быстро - быстрее, чем я подготовилась к этому морально.
– Опять?- слышу я ее голос, с нотками раздражения и усталости.- И что на этот раз?
– Просто запнулась об высокий бортик и упала,- буркнула я неохотно, решив утаить правду.
– Придумала бы что получше,- вздохнула мама в ответ, отбирая у меня повязку и ровными витками накладывая бинт на правое колено,- врать совсем не умеешь. Это снова ваши дворовые “подвиги”.
Последнее слово прозвучало с презрением. Конечно, мама знает, что я просто пыталась быть наравне со своими сверстниками - как и много раз ранее. И, похоже, она уже устала совестить меня и предупреждать, чтобы думала головой, а не мягким местом.
– Иди, ставь чайник,- произнесла она наконец, когда обе коленки были забинтованы,- поговорим об этом после обеда.
Я как можно быстрее ретировалась из поля зрения мамы, отправившись выполнять поручение. Заодно разогрела вчерашний суп, а мама пока раскладывала покупки.
– Ух ты, фисташковое мороженое!- взвизгнула я
– Завезли,- отозвалась мама немного ворчливо, тут же убрав источник моей радости в морозилку,- но сегодня ты его не получишь. В наказание за очередную глупость.
Мое веселье как ветром сдуло - но так же нечестно! Впрочем, вслух возмущаться я не стала, зная, что это бесполезно, и обиженно надулась, принявшись за суп.
– Орнелла сегодня зайдет,- сказала мама, почти опустошив тарелку с супом.
“Вот еще событие”- подумала я, не подав вида, что меня это хоть немного заинтересовало.
– Говорит, что в ней наконец-то разглядели талант, и теперь работать будет одно удовольствие.
Гордость за сестру, которая после долгих усилий нашла работу по душе, пересилила обиду на маму:
– Ей повезло,- произнесла я с радостью в голосе,- будет интересно послушать, чем она там занимается.
Сестра была старше меня на 8 лет, и уже отучилась в институте, а теперь вот даже работать начала. Она частенько приходила в гости, и вечера в ее компании пролетали очень быстро и весело. Она не читала мне нотации, как мама, и всегда говорила в ответ на мамины жалобы о моих безрассудных выходках, что “в четырнадцать лет все ведут себя так же”, что хоть немного успокаивало маму.
Мы с сестрой были очень похожи внешне. От мамы нам достались густые песочно-желтого цвета волосы, которые сестра коротко стригла, а я постоянно заплетала в две косички; карие глаза и правильные черты лица. Вот только характеры были разные - сестра была общительной, жизнерадостной и бойкой, а я не могла найти тему для разговора даже с девчонками, и нередко смотрела на мир мрачным взглядом.
За этими мыслями я едва расслышала звонок в дверь, и почти сразу раздался веселый, громкий, полный энергии, голос сестры. Она сразу же прошла в зал, где сидела за недавно начатой книгой я, и, улыбнувшись, поздоровалась:
– Привет! Я вижу, очередной подвиг совершен?
Конечно, она сразу же заметила мои забинтованные колени. Но в голосе сестры не было укоризны или ноты обвинения, поэтому я небрежно отозвалась:
– Да ну, просто еще одна глупая попытка быть наравне со сверстниками. Все прыгали с гаражей, а я побоялась и зажмурилась…
– И как тебе удается так просто вытягивать из Нелли правду о ее огрехах?- с недоумением спросила мама, что в этот момент зашла в зал. Я внутренне сжалась, опасаясь разноса, но, видимо, появление Орнеллы привело маму в хорошее расположение духа - она, заметив, что Орнелла обмахивается краем рубашки, тут же предложила моей старшей сестре поесть холодного мороженого. Я обрадовалась - появилась надежда под шумок поесть мороженого за компанию с сестрой, пока мама расспрашивает ее о работе.
Так и получилось. Мы засиделись до темноты, обсуждая все последние новости, и мама с сестрой все еще разговаривали, когда я отправилась готовиться ко сну. Я только-только застелила постель, как услышала голос Орнеллы: