Голос из тьмы

Подосиновская Людмила Викторовна

И в этот момент один из обитателей пещеры вдруг бросился вперед, схватил своими длинными руками сразу несколько пакетиков и принялся жадно разрывать их и запихивать содержимое в рот. Земляне оцепенели.

— Остановите их! — воскликнула Ольга, опомнившись. — Они же погибнут. Они, наверное, очень голодны!

Осторожно, но решительно Орловский и Айзенберг отобрали пишу, дали каждому по два пакетика. Ольга опять поспешила к больным. Они были в сознании — три пары узких глаз внимательно смотрели на нее. Никто не протянул руку за пищей, и Ольга принялась кормить сама. Затем,

поколебавшись немного, она ввела им под кожу укрепляющие средства. Ей показалось, что фиолетовые лица больных немного просветлели, но лучше это или хуже, она не знала.

В ракету космонавты вернулись молча, усталые и взволнованные. Сняли скафандры, дошли до кают-компании, сели за круглый стол, посмотрели друг на друга.

На лице Валерия сохранилось выражение растерянности.

— Люди… — прошептал он. — Они есть, они существуют… Мы их видели… Николай Андреевич! Нет, это невозможно… Какие-то синие лягушки… я не могу поверить…

Ольга смотрела отсутствующим взглядом. Айзенберг утомленно молчал.

Начальник экспедиции взглянул на хмурые лица, покачал головой.

— Что с вами, товарищи? В чем дело? Мы впервые нашли себе подобных в космосе, а вы разводите меланхолию! «Синие лягушки»! Да ведь они преодолели межзвездное пространство! А давно ли Земля начала межзвездные перелеты? Наша экспедиция — всего лишь четвертая. Нет, не внешность, а их молчание — вот что меня удивляет. Должен же быть у них язык! И нам нужно всеми силами искать способ договориться с ними, а тебе, именно тебе, Оля, нужно изучить их организмы и помочь больным… насколько это возможно.

— Что же вы предлагаете делать? — спросил Айзенберг.

— Прежде всего перевести их в ракету. Мы не собираемся оставлять их здесь, ведь так? И постараться сблизиться с ними.

* * *

Орловский прошелся по каюте, сел рядом с Ольгой на диван.

— Оля! Ведь ты теперь знаешь, в чем дело?..

— Знаю… У них разрушаются дыхательные органы…

— И ты не можешь помочь?

Ольга нервно передернула плечами.

— Если бы это были люди, я могла бы помочь, ты знаешь, у человека можно вызвать регенерацию легких. А тут… Откуда я знаю, что можно и что нельзя? Тот, который просто ослабел от голода, уже здоров, а двое погибают…

— А ты не думаешь, что регенерацию легких можно вызвать и у них? Ведь они дышат, как и мы, кислородом.

— А если больные погибнут при операции? Другие будут считать нас убийцами.

— Но они понимают, что без помощи больные все равно погибнут.

— Кто их знает, что они понимают…

Действительно, земляне узнали только то, что неведомые существа прилетели с планетной системы Альтаира — для этого было достаточно указать рукой на звезду.

— Ничего, мы скоро все же поговорим с ними, — сказал Орловский. — Аркадий Петрович, кажется, разобрался, в чем дело — чешуйчатые наросты на их голове испускают ультразвуки. Да вот и он сам.

В каюту заглянул Айзенберг.

— Идемте скорее. Разговор налаживается.

Орловский и Ольга поспешили за ним.

Возле пульта управления

«электронного мозга» сидел один из альтаирцев. Рядом с ним стоял только что смонтированный небольшой серебристый аппарат.

— Будем разговаривать, — обратился к гостю Айзенберг. — Скажите моим друзьям ваше имя.

Все невольно посмотрели на рот альтаирца, ожидая, что его губы шевельнутся, с них слетит какой-то звук. Но синеватое лицо осталось неподвижным, и Орловский и Ольга вздрогнули, когда из серебристого аппарата донеслись отчетливые негромкие слова.

— Мое имя Иокарви.

Орловский торопливо шагнул к пульту.

— Откуда вы? — спросил он альтаирца.

— От звезды Аилеви, — через несколько секунд тем же ровным голосом ответил аппарат. — Четвертая планета… Укуме… наша родина…

— Так… Аилеви — это Альтаир… — Орловский помедлил, собираясь с мыслями. — Куда вы летели? Почему погиб ваш корабль?

— Наш путь был… не очень далеко… мы хотели узнать… это было опасно, и мы понимали… потом мы попали в излучение… мы не могли повернуть обратно…

Речь Иокарви была похожа на то сообщение, которое несколько месяцев назад впервые прочел «электронный мозг»: не было связности, и в перерывах между отчетливыми словами слышалось невнятное бормотание. Многого не сумел перевести «электронный мозг».

Трудный разговор продолжался. Орловский стал расспрашивать Иокарви о жизни на Укуме, но и этот рассказ был так же отрывист и малопонятен. Иокарви говорил что-то об овладении атомной энергией, о заводах, о городах или, во всяком случае, о чем-то подобном. И тут же прорывались неясные упоминания о каких-то волнениях, угрозе, о жизни тяжелой и опасной. Трудно было понять, о чем идет речь, и земляне тщетно пытались уловить ускользающий смысл. Может быть, Иокарви рассказывал о борьбе классов на планете, о каком-то нападении извне, может быть, еще о чем-то, чего земляне не знали.

Неожиданно разговор прервался. Дверь приоткрылась, и в ней показалась голова второго альтаирца. Он торопливо жестами позвал Ольгу.

— В чем дело? — спросила она вскакивая.

— Чимзаги умирает… наш начальник… — ответил аппарат.

Ольга, не ожидавшая ответа, испуганно оглянулась на него и поспешила за альтаирцем. Вслед за нею пошел и Орловский.

У того, кого ее спутник назвал Чимзаги, началась агония. Он судорожно дергался всем телом, приподнимаясь на постели и открывая рот. Лицо его опять потемнело, стало черно-фиолетовым. Ольга бросилась к нему.

Что делать? Можно ли ему помочь? Ольга знаком попросила мужа подать кислород, достала ампулу с прозрачной жидкостью, ввела лекарство под синюю кожу. Поможет ли? Неужели это конец?

Прошло несколько минут. Чизмаги перестал двигаться и затих. Ольга с надеждой прислушивалась к его слабому дыханию. Жив… еще жив… дышит часто и коротко, но дышит. Ему стало лучше, смерть отступила, он проживет еще некоторое время. Земные лечебные средства снова помогли.

В раздумье Ольга остановилась у постели. Может быть, сделать операцию? Николай прав, дни их все равно сочтены… а как хочется спасти не только здоровых, но и этих, больных… и даже этих еще больше…