Голос крови
Шрифт:
– Как же я рад видеть вас, Магдалена!
А рядом с ним уже возник какой-то гость, пытающийся радостной улыбкой переключить на себя его внимание. Сергей приближает к ней лицо и доверительно произносит:
– На «Майами-Базель» нам толком не удалось поговорить.
Еще раз зыркает на выпирающие из бюстье дыньки. Магдалена начинает нервно покусывать ноготь на мизинце. От интимности, с какой это было сказано, кровь прилила к щекам и точно всосала в себя защитную маску невозмутимости. Она это физически ощущает. Усилием воли оставляет палец в покое, рука сама спускается в расщелинку между грудей, а губы изображают легкую оживленную улыбку… Тихо и как бы сквозь дымку она лепечет:
– Ну как же…
А Сергея уже обступили трое, их горящие зенки жаждут перехватить его взгляд. Один, этакая юркая ласочка с воротничком рубашки, поднятым с одной стороны, чтобы подчеркнуть линию галстука, набирается наглости и хлопает его по плечу. Сергей красноречиво закатывает
Магдалена снова остается брошенная на произвол судьбы, но теперь ее это не волнует. Ни капельки. В Chez Toi для нее есть только он, и теперь уже можно не сомневаться в его интересе… А вот и Норман. Когда их взгляды встречаются, Норман закусывает губу и мотает башкой, как это делают мужчины, готовясь сказать: «Клянусь тебе, солнце мое, я сделал все, что мог».
– Извини. Мне надо было перехватить человека на два слова, вот уж не думал, что это может… – Он осекается, поймав ее ласковую, полную дружеского участия улыбку.
– И ты его перехватил?
– Ээээ, да.
Она все улыбается – ох уж эти белые мужчины, какие же они лгунишки! Да ей-то что за дело!
– Я за тебя так рада, милый.
Он подозрительно на нее косится, его радар, кажется, уловил иронию. Пожалуй, в слове «милый». Норману не часто приходилось слышать от Магдалены ласковые обращения. Он пытается что-то прочесть по ее лицу. Если он все правильно понимает, она выглядит неподдельно счастливой. В довольно скользкой ситуации. Тут на пороге библиотеки возникает метрдотель в своем кремовом тропическом костюме и зычным и каким-то особенно радостным голосом возглашает:
– Ужин подан!
Рядом с ним, бок о бок, стоит Сергей. Он улыбается своей пастве и мотает подбородком, как бы приглашая: «Следуйте за мной!» Что и происходит под аккомпанемент гула, разговоров, и выкриков, и раскатов смеха, ставших еще громче. Вся толпа дружным строем отправляется через вестибюль… в другую комнату.
Норман под сильным впечатлением. Он склоняется к Магдалене со словами:
– Ты представляешь, он арендовал весь этот этаж, а их всего два!
– И не говори, – рассеянно отвечает она, слишком переполненная счастьем, чтобы задумываться, кто и что ей сейчас говорит. Она опускает взгляд на свою роскошную грудь. Ну как можно было сомневаться, что такое бюстье обеспечит ей законное место в светском обществе!
Паства протискивается в дверь – возбужденная масса, жаждущая получить свою долю миропомазания. Такой столовой Магдалена еще не видывала. Нет, ничего помпезного, в духе самого ресторана, но… по-своему необыкновенная. Вместо стены напротив – стойка во всю длину, за которой взгляду открывается знаменитая кухня Chez Toi. Огромная. Семь с лишним метров, вся сияющая медным блеском… кастрюли, сковородки… кухонная утварь на любой вкус, подвешенная в ряд на крючках и способная ослепить посетителей. Целая армия поваров с поварятами во всем белом, в колпаках, крутится на кухне, проверяя готовность блюд… нажимая на кнопки. На кнопки? Вот именно. Всё – печи для жарки и выпечки, гриль, даже сковороды с длинной ручкой, рефрижераторы и вращающиеся полки в шкафчиках – компьютеризировано. И весь персонал – вот уж не характерно для подобного ресторана – словно старается не замечать этого вторжения цифровой техники двадцать первого века в старый мир со сковородой, которая разогревалась еще на дровяной печи. Парад начищенной меди и белых поварских колпаков служит фоном для основного действа.
Главное место занимает стол с простой массивной столешницей каштанового дерева. Не просто главное – он заполняет собой весь зал. Длиной в двадцать футов и четыре фута в ширину, он тянется… от и до. Этот колосс пришелся бы очень кстати на ферме в разгар молотьбы, где встречаются десятки работников в комбинезонах, трудяг, готовых сожрать гору оладий с кленовым сиропом и выпить весь кофе и еще не забродивший сидр, прежде чем вернуться на поле. Впрочем, эта столешница не должна вызывать подобных ассоциаций. Она служит сценой для массового, огромного, блистательного созвездия фужеров, больших и маленьких, собранных аккуратными кучками – такие блестящие взводы, стеклянные облачка, просвечивающие сверкающие пузыри перед каждым стулом, прозрачные, чистые и лучистые, демонстрирующие такое совершенство стеклодувного искусства, что даже девчонке из Хайалии кажется: стоит слегка коснуться зубцом вилки любого бокала, и он запоет: «Я хрустальный!» – на самой высокой ноте: ми диез над верхним до. По бокам ангелоподобных фужеров – шеренги столового серебра, такие замысловатые, что Магдалена теряется в догадках об их предназначении. Каждого на столе ждет визитка, выполненная от руки профессиональным каллиграфом, поэтому происходит небольшая интермедия: гости, не переставая щебетать, ходят кругами, то
35
Дружеский и любезный (исп.).
Старый Ульрих Стросс на поверку оказывается человеком дружелюбным, забавным, умным и нисколечко не высокомерным. Ужин начинается с тоста, который произносит Сергей в честь почетных гостей – директора новооткрытого королёвского музея искусств Отиса Блейкмора из Стэнфорда, второго справа, и его супруги… здесь все ее называют Микки… которая сидит слева от Сергея.:::::: Dios m'io, это же та самая красотка с забранными назад волосами, к которой Норман недавно клеился в библиотеке… и она, ко всему прочему, кубинка…:::::: Официанты начинают обносить вином, и Магдалена, в принципе непьющая, рада пригубить, чтобы успокоить нервы. Стол такой длинный – за ним поместилось двадцать два человека, – а разговоры такие оживленные, что не слышно, о чем говорит человек через три-четыре стула от тебя или сидящий напротив. У Магдалены завязывается любопытная беседа с мистером Строссом – о вернисаже. Старик признается, что он страстный коллекционер антикварной мебели и репрезентативной скульптуры семнадцатого – девятнадцатого веков, а точнее, маленьких статуэток. Он интересуется, как она познакомилась с Сергеем… такой заход, чтобы выяснить: кто она, эта сексапильная девушка в корсете, каков ее статус? Она отвечает, что они познакомились неделю назад на выставке.
Так вы интересуетесь современной живописью? Да нет, я там случайно оказалась в компании «знакомых». И как она вам? Понравилась? Да не особенно, если честно. По-моему, сплошное уродство… причем преднамеренное. И столько откровенной порнографии! Она начинает в общем виде, иносказательно описывать отдельные картины. Вино подействовало.
Стросс цитирует ей бонмо Тома Стоппарда: «Воображение без мастерства – вот вам современное искусство». Далее он говорит, что современное искусство воспринималось бы как неудачный анекдот, если бы просвещенные люди не подняли его на новый уровень… где крутятся большие деньги.
На втором бокале вина Магдалена как очевидец рассказывает о так называемых художественных консультантах, водящих за нос толстосумов: «Вы хотите быть в курсе самого писка моды? Ну так слушайте нас и не спорьте». Она еще не настолько пьяна, чтобы назвать имена Флейшмана или его ассистентки.
Сергей, по словам Стросса, смотрит на вещи точно так же и на «Майами-Базель» пошел исключительно чтобы понаслаждаться этим цирком. Что до нового директора королёвского музея искусств, то его отличает вполне консервативный вкус и академический подход. Дальше Шагала, которого Сергей подарил музею, для него границы современного искусства не простираются.
Общий разговор за столом коснулся ролика на Ютьюбе, где двое белых полицейских избивают черного парня, сопровождая это расистскими выпадами. Все говорят «белые», избегая употреблять слово «кубинцы», чтобы не обидеть певицу и других присутствующих видных представителей этой нации. Так что Магдалене даже в голову не может прийти, что в деле замешан Нестор.
Они говорят о словесной перепалке между мэром и шефом полиции.
Они говорят о текущих проблемах на Гаити.
Они говорят об оживлении на рынке недвижимости.