Голос над миром

Монте Тоти Даль

Поездка в Австралию была для меня горькой из-за разлуки с другом и товарищем по искусству, с которым я была связана большим чувством. Луиджи Монтесанто, чудесный певец и актер, нашел во мне родственную душу.

Мы познакомились с Монтесанто в Чикаго, когда вместе пели в операх «Риголетто», «Лючия ди Ламмермур» и «Линда де Шамуни», открыв друг в друге большую духовную близость и сердечное влечение.

Однако Монтесанто в ранней молодости женился на одной певице, милой и доброй женщине. Простая и недалекая, она могла дарить Монтесанто лишь свою молчаливую преданность и заботу. Но, как глубоко честный человек, он и не помышлял о разводе, да и у меня не хватало

духу даже подумать об этом.

Наша любовь была полна самопожертвования, добровольного отказа от полного счастья, коротких тайных встреч, и все это ради спокойствия жены моего друга. Простившись с Луиджи в Ливорно, я в самом грустном настроении отправилась в утомительное путешествие. Мы дали друг другу обещание часто писать и телеграфировать, чтобы в разлуке не чувствовать себя такими одинокими.

В этот раз царившие на пароходе суета, шум и болтовня раздражали меня. Галантные ухаживания Де Муро стали более упорными, но я относилась к ним довольно равнодушно.

В Мельбурне мое отчаяние достигло предела. Мы пробыли там целых два месяца, а я не получила от Монтесанто ни одного письма. Молчание друга мучило меня, рушились все мои надежды, я чувствовала себя покинутой, забытой и мысленно твердила, что наш «треугольник» невыносим, что нужно скорее положить этому конец. Тем временем Де Муро становился все настойчивее, и я начала думать о замужестве как о самопожертвовании и одновременно желанном освобождении от страданий. Де Муро — приятный молодой человек с твердыми моральными устоями. Он поможет мне создать новую жизнь, подарит ребенка. И вот я решила запереть сердце на ключ и принять его ухаживания, которые мало-помалу становились мне даже приятны.

Не знаю уж, судьба тут или нет, но через месяц мы обручились. Это событие, понятно, не ускользнуло от бдительных взоров друзей и коллег.

Австралийские газеты быстро пронюхали о сенсационной новости, а наша фирма ради рекламы сообщила корреспондентам новые подробности. Словом, я в какой-то мере оказалась во власти событий, и вокруг меня создалась атмосфера чудесной сказки. Жажда материнства ускорила мою капитуляцию.

Двадцать восьмого июля в честь моего обручения с Энцо Де Муро был устроен роскошный прием, который подробно описали все газеты. Нас беспрестанно фотографировали, брали интервью, горячо поздравляли. Захваченные этой волной энтузиазма и горячей симпатии, мы решили отпраздновать свадьбу тут же в Австралии, не откладывая столь радостное событие до возвращения в Италию.

Свадьба состоялась 23 августа 1928 года в Сиднее, в большой католической церкви святой Марии.

В усыпанной цветами и празднично украшенной церкви набилось столько гостей, знатных особ и друзей, что буквально яблоку негде было упасть, а у входа собралась двадцатипятитысячная толпа.

На близлежащих улицах приостановилось движение транспорта, и полиции в тот день пришлось потрудиться в поте лица, чтобы сдержать безбрежное людское море.

Шаферами на свадьбе были мистер Тейт, Лина Скавицци и Аранджи Ломбарди с мужем.

Выйдя из церкви, я очутилась во власти толпы. Когда мне с великим трудом удалось освободиться от бесконечных объятий и сесть в автомобиль, я увидела, что от моей пышной фаты остались лишь клочки кисеи на голове, все остальное оборвали на память и растащили по кусочкам мои не в меру восторженные поклонники.

Я была растрогана и немного растерянна. Пожалуй, именно с того памятного дня я всей душой полюбила Австралию, считая ее своей второй родиной.

Свадебный обед был устроен «у Романо», в знаменитом итальянском ресторане Сиднея.

Когда мы вошли в ресторан, нас усадили в украшенную цветами гондолу и повезли в зал. Банкет был несказанно пышным, за столами не умолкали веселый смех, шутливые тосты, восторженные возгласы «ура!», бурные изъявления любви к новобрачным. А затем — свадебное путешествие. Целая неделя покоя и отдыха в одном из чудесных селений Нью-Голса.

Но насладиться полным покоем нам так и не пришлось. Газеты и радио успели разгласить маршрут нашего путешествия, и на каждой станции толпы людей закидывали нас цветами. Наше купе походило, скорее, на оранжерею.

Была ли я счастлива? Да, конечно, но где-то в глубине души затаилась тайная грусть, может быть сожаление, и тоска.

Накануне свадьбы мне вручили целый пакет слегка обгоревших писем от «него», чудом уцелевших после авиационной катастрофы.

Каждое слово в них было полно надежды, тревоги и преданности. Кто знает, получи я их вовремя, возможно, я не вышла бы замуж столь поспешно. Вероятно, я еще повременила бы и решилась на брак лишь после возвращения в Италию.

Впрочем, я ни о чем не жалею, несмотря на все, что случилось позже.

Союз с Де Муро дал мне самое глубокое и полное в моей жизни счастье — счастье материнства. И эту радость, воплощенную в моей дочери Мари и ее детях, я пронесу в своем сердце до последнего часа своей жизни.

* * *

Свадебное путешествие показало, какой популярностью я пользовалась в Австралии.

В самых маленьких городах я видела проявления горячей симпатии. Когда мы пересекли пустыню и поезд внезапно остановился, меня окружила кучка аборигенов бедного бродячего племени, оттесненных в бесплодную пустыню безжалостной «цивилизацией» белых. Туземцы, едва завидев меня, стали кричать гортанными голосами: «То-ти, То-ти!» — забавно жестикулируя и пританцовывая.

Фантастический, неописуемый закат окрасил розовым цветом необозримую пустыню. Я до сих пор вижу большие глаза туземных ребятишек, которые просили у меня не то хлеба, не то просто ласки. Они запали мне в сердце, и я спела им «Ninna-Nanna», [11] а потом раздала все конфеты и печенье.

По окончании турне я вместе со всей труппой села на пароход в Фримантле, покидая Австралию с тоской и надеждой в сердце. Тоской — из-за разрыва с любимым и с надеждой на счастливое будущее.

11

Колыбельная.

Обратное путешествие было для меня подлинной отрадой.

Медовый месяц пока ничем не омрачался, Энцо был нежным и заботливым супругом. Прибыв в Неаполь, я сразу же познакомилась с моими новыми родственниками. На пристани меня ждали мать и сестра Энцо. Они встретили меня очень приветливо, да и впоследствии относились ко мне очень хорошо. Я со своей стороны отвечала им тем же. Целый кортеж машин отправился в Канозу, маленький городок в Пулье.

Здесь, на родине семейства Де Муро Ла Манто, меня окружили весьма многочисленные родственники мужа, все до одного приятные люди, наперебой старавшиеся выказать мне свой восторг и восхищение. В баронском дворце моих новых родичей не прекращались приемы и званые обеды, что подвергало тяжкому испытанию мою выносливость. Моя свекровь, донна Мария, отнеслась ко мне, как родная мать, а ее сестра, тетушка Эмма, к моему великому горю, недавно скончавшаяся в Риме, с первой встречи проявила ко мне большую симпатию.