Голос ночной птицы
Шрифт:
Грин вложил ключ в замок, повернул и открыл дверь камеры.
— Порядок. Выходите. — Рэйчел стояла, держась за прутья решетки. — Так велит закон конфессиато! Идите, магистрат ждет!
Мысли Мэтью метались как бешеные. Перед ним были два ведра в камере Рэйчел — одно для воды, другое для телесных отправлений. Немного, но ничего другого ему придумать не удалось.
— Видит Бог! — сказал он. — Кажется, ведьма хочет нам бросить вызов, мистер Грин! Она, похоже, отказывается выходить! — Он ткнул в нее пальцем, показывая в дальний угол камеры. — Ведьма, вы выйдете сами или нам вас
— Я не…
— Видит Бог, мистер Грин! Она оскорбляет магистрата даже в этот последний час! Вы выйдете или будете создавать затруднения?
Последние слова он подчеркнул и увидел, что Рэйчел, все еще недоумевая, все же поняла, чего он от нее хочет. Она отступила от решетки и остановилась, лишь упершись спиной в стену.
— Мэтью? — спросила она. — Что это за игра?
— Игра, о которой вы пожалеете, мадам! И не думайте, что ваше фамильярное обращение ко мне помешает мистеру Грину войти и вытащить вас оттуда! Мистер Грин, действуйте!
Грин не шевельнулся, опираясь на меч.
— Я не пойду туда, рискуя, что мне глаза выцарапают или еще чего похуже. Это вам она так нужна, так и тащи ее сам.
Мэтью почувствовал, как обвисают его паруса. Получался фарс, будто написанный в горячке мертвецки пьяным драматургом.
— Хорошо, сэр. — Он стиснул зубы и протянул руки. — Ваш палаш, попрошу.
Грин сощурился.
— Я войду и ее вытащу, — напирал Мэтью, — но неужто вы думаете, что я войду в логово тигра без оружия? Где ваше христианское милосердие?
Грин ничего не сказал и не сдвинулся с места.
— Мэтью! — позвала Рэйчел. — Что это…
— Молчать, ведьма! — огрызнулся Мэтью, не сводя глаз с гиганта.
— Ну уж нет! — Губы Грина мимолетно скривились в полуулыбке. — Нет, сэр. Я оружие не отдам. Не такой я полный дурак, чтобы его из рук выпустить.
— Ну хорошо: кто-то должен туда войти и ее вытащить! И по всему выходит, что это должен быть человек с оружием! — Мэтью превратился просто в озеро пота. Но Грин все еще колебался. Тогда Мэтью с раздраженным видом сказал: — Так что, мне пойти к магистрату и сказать, что казнь откладывается из-за невозможности выполнить закон конфессиато?
— Да ей плевать на раскаяние! — сказал Грин. — И магистрат ее не заставит!
— Смысл закона не в этом. Он гласит… — думай, думай! — …вот что: «осужденному должна быть предоставлена возможность в присутствии магистрата покаяться, независимо от того, желает он того или нет». Давайте дело делать, мы время теряем.
— Чертовски дурацкий закон, — буркнул Грин. — Какие-то умники сочинили. — Он наставил меч на Рэйчел. — Ладно, ведьма! Если не хочешь по-хорошему, пойдешь с колючкой в заднице!
Блестя вспотевшим лицом, он вошел в камеру.
— Смотрите, как она пятится! — Мэтью быстро поставил фонарь на пол и вошел вслед за Грином. — Смотрите, как хватается за стены! Упорствует, дьяволица!
— Выходи! — Грин остановился, показывая мечом. — Вылезай, будь ты проклята!
— Не дайте ей себя одурачить! — настаивал Мэтью. Он посмотрел на ведра и сделал выбор в пользу наполовину полного водой. — Действуйте!
— А ты меня
Рэйчел пятилась от него вдоль стены к решетке камеры, которую занимал Мэтью во время своего заключения. Грин шел за ней, но осторожно, держа фонарь в левой руке, а меч в правой.
Мэтью поднял ведро с водой. «О Боже! — подумал он. — Теперь или никогда!»
— Я хочу обойтись без крови, — предупредил Грин, приближаясь к Рэйчел, — но если надо будет…
— Смотрите, мистер Грин! — вдруг крикнул Мэтью. Огромный тюремщик резко повернулся. Мэтью уже был в движении. Сделав два шага, он плеснул водой Грину прямо в лицо.
Вода залила его, на миг ослепив, но Мэтью и нужен был только миг слепоты. Вслед за водой последовало ведро, с размаху опустившееся на голову Грина. Бум! — раздался звук дерева по черепу, и победил череп. Крепкое ведро разлетелось на щепки, оставив у Мэтью в руках кусок веревки, служивший ручкой этого ведра.
Грин пошатнулся, мимо Рэйчел, которая шарахнулась в сторону. Он уронил фонарь и налетел на прутья решетки с такой силой, что воздух с шумом вышибло из легких. Глаза закатились, меч выпал из руки. Потом Грин рухнул на колени, и пол задрожал от удара.
— Вы… вы с ума сошли?
Это все, что смогла сказать Рэйчел.
— Я вас отсюда вывожу, — ответил Мэтью.
Он наклонился, подобрал палаш — тяжелый, зараза! — и вытолкнул его через решетку в соседнюю камеру.
— Меня… выводите? Что это вы…
— Я не дам вас сжечь, — сказал он, оборачиваясь к ней. — У меня для вас одежда, есть припасы. Я вас отведу во Флориду.
— Во… Флориду… — Она шагнула назад, и Мэтью подумал, что сейчас она рухнет, как Грин. — Вы… вы точно сошли с ума!
— Испанцы предоставят вам убежище, если выдадите себя за рабыню или пленницу англичан. А сейчас нам вряд ли стоит тратить время на дебаты, потому что я уже перешел ту грань, за которой нет возврата.
— Но… но почему вы…
Ее прервал стон приходящего в себя тюремщика, все еще стоящего на коленях. Мэтью с тревогой посмотрел на Грина и увидел, что у него дрожат веки. Потом вдруг широко раскрылись налитые кровью глаза. Они взглянули на Мэтью, на Рэйчел и снова на Мэтью — и пасть Грина раскрылась для вопля, который разбудил бы не только Фаунт-Роял, но и весь Чарльз-Таун.
В мгновение ока Мэтью схватил две пригоршни соломы и забил Грину в рот раньше, чем вопль нашел дорогу наружу. Разве что какой-то слог успел вылететь, опередив сотому. Грин стал кашлять и задыхаться, а Мэтью добавил к своим действиям удар по лицу, который, кажется, не причинил вреда никому, кроме рук Мэтью. Грин, все еще не оклемавшись, схватил Мэтью за рубашку и за левое предплечье и, оторвав от пола, поднял, как одну из тех демонических кукол, и швырнул в стену.
Теперь пришла очередь Мэтью терять дыхание, налетев на бревна. Он соскользнул на пол с почти вдавленными внутрь ребрами и сквозь дымку боли в глазах увидел, что Грин тянется сквозь решетку за рукоятью меча, и солома летает вокруг его лица, пока он старается ее выплюнуть. Пальцы Грина сомкнулись на рукояти, и он стал подтягивать меч к себе.