Голос ночной птицы
Шрифт:
— Тогда к какой? — спросил Джонстон. — Вы возвращаетесь в Англию?
— Да. Через месяц или полтора, закончив кое-какие дела. Для этого мы с Эдуардом и ездили в Чарльз-Таун во вторник — подготовить переезд. — Он сделал еще глоток вина и оглядел комнату. — Бог мой, как я мог вообще затеять такое безумие? Совсем потерял рассудок — столько денег вбухать в это болото!
— Мне тоже пора бросать карты, — сказал Джонстон с убитым лицом. — Нет смысла больше здесь оставаться. Уеду, наверное, на следующей неделе.
— Вы отлично поработали, Алан, — ободрил его доктор
— Я делал то, что было в моих силах, и спасибо за вашу оценку. А вы, Бен… какие у вас планы?
Шилдс допил вино и пошел к графину наполнить бокал.
— Уеду… когда не станет моего пациента. А до тех пор, черт меня побери, я постараюсь изо всех сил облегчить его состояние, потому что это самое меньшее, что я могу сделать.
— Боюсь, доктор, сейчас это самое большее, что вы можете сделать.
— Да, вы правы. — Шилдс одним глотком осушил половину бокала. — Магистрат… висит на ниточке, и она с каждым днем все тоньше. Можно даже сказать, с каждым часом. — Шилдс приподнял очки и почесал переносицу. — Я сделал все, что было в моих силах. Я думал, что лекарство поможет… и оно действительно помогало какое-то время. Но его тело не могло воспринять лекарство и в конце концов сдалось. Поэтому вопрос не в том, уйдет ли он, а в том, когда он уйдет. — Доктор вздохнул. Лицо его осунулось, глаза покраснели. — Но сейчас он хотя бы не страдает, и дышит хорошо.
— И он все еще не знает? — спросил Уинстон.
— Нет. Он все еще верит, что ведьма Ховарт была сожжена в понедельник утром, и верит, что его клерк время от времени к нему заглядывает — верит, потому что я ему это говорю. Разум его ослабел, он не замечает хода времени и не замечает, что клерка его нет в доме.
— Но вы не собираетесь говорить ему правду? — Джонстон оперся на трость. — Не жестоко ли это?
— Мы решили… я решил, что крайне жестоко было бы сказать ему об истинном положении вещей, — объяснил Бидвелл. — Нет нужды тыкать его лицом в тот факт, что его клерк попал под чары ведьмы и встал на сторону Дьявола. Сказать Айзеку, что ведьма не казнена… ну, в этом просто нет смысла.
— Согласен, — подтвердил Уинстон. — Надо дать ему умереть в мире.
— Я только не могу понять, как этот молодой человек смог одолеть Грина! — Джонстон поболтал вино в бокале и допил его. — Это было либо крайнее везение, либо крайнее отчаяние.
— Или одержимость сверхъестественной силой, или ведьма прокляла Грина и высосала его силу, — добавил Бидвелл. — Я так думаю.
— Простите, джентльмены, — объявила вошедшая миссис Неттльз, — ужин на столе.
— А, хорошо. Мы уже идем, миссис Неттльз. — Бидвелл подождал, пока женщина удалится, и тихо сказал остальным: — У меня есть одна проблема. Нечто невероятно важное, что я должен обсудить со всеми вами.
— Какая? — спросил Шилдс, хмурясь. — Вы говорите как совсем другой человек, Роберт.
— А я и есть другой человек, — ответил Бидвелл. — По
Он взял лампу и направился в библиотеку, ведя за собой гостей.
Там уже горели две свечи, давая достаточно света, и стояли полукругом четыре кресла. За Бидвеллом вошел Уинстон, за ним Шилдс, и последним, хромая, переступил порог Джонстон.
— А в чем дело, Роберт? — спросил Джонстон. — Вы напускаете такую таинственность…
— Присядьте, пожалуйста. Всех прошу. — Когда гости расселись, Бидвелл поставил фонарь на подоконник распахнутого окна и сел сам. — Проблема, которую мне необходимо решить… это проблема…
— …вопросов и ответов, — раздался голос от входа в библиотеку.
Доктор Шилдс и Джонстон тут же повернулись к двери.
— Первые надлежит задавать, вторые получать, — произнес Мэтью, входя в комнату. — И спасибо вам, сэр, за своевременную реплику.
— Бог мой! — Шилдс вскочил на ноги, глаза его за линзами очков полезли на лоб. — Вы-то что здесь делаете?
— Пока что весь день я находился у себя в комнате. — Мэтью встал так, чтобы видеть всех четверых, спиной к стене. На нем были темно-синие бриджи и чистая белая рубашка. Левый рукав миссис Неттльз отрезала ниже глиняной повязки. Мэтью не стал говорить, что когда он брился и был вынужден рассматривать собственную морду в синяках и с глиной на лбу, то на время исцелился от излишних взглядов в зеркало.
— Роберт? — раздался спокойный голос Джонстона. Учитель обеими руками сжимал набалдашник трости. — Что это за фокусы?
— Это не фокусы, Алан. Просто определенная подготовка, в которой помогли мы с Эдуардом.
— Подготовка? К чему, позвольте узнать?
— К данной минуте, сэр, — ответил Мэтью. Его лицо не выдавало никаких эмоций. — Я сюда прибыл — вместе с Рэйчел — около двух часов дня. Мы прошли через болото, и поскольку я был… гм… недостаточно одет и не хотел, чтобы меня видели, я попросил Джона Гуда поставить мистера Бидвелла в известность о моем присутствии. Он это сделал с вызывающей восхищение осмотрительностью. Потом я попросил мистера Бидвелла собрать вас всех вместе сегодня вечером.
— Ничего не понимаю! — произнес Шилдс, но снова сел. — Вы говорите, что привели ведьму обратно? Где она?
— Эта женщина в данный момент находится в комнатах миссис Неттльз, — информировал его Бидвелл. — Думаю, ест свой ужин.
— Но… но… — Шилдс мотал головой, не находя слов. — Она же ведьма! Это же доказано!
— Доказано! — Мэтью слегка улыбнулся. — Доказательство — мера всех вещей, доктор?
— Да, это так! И вы сейчас мне доказали, что вы не просто одержимый, но одержимый дурак! И что такое с вами случилось? Вам пришлось драться с каким-то демоном за благосклонность ведьмы?