Голос ночной птицы
Шрифт:
— Мэтью… я прошу тебя пойти со мной.
— В этом нет необходимости. Я могу выдержать еще одну ночь.
— Да, и быть проклятым на целую вечность, — прошептал Вудворд.
Он положил Святую Книгу на стол. Даже оскверненный, этот том может послужить Мэтью щитом, если он к этому щиту прибегнет. То есть если затуманенное зрение юноши позволит ему понять силу книги. Вудворд проклинал себя, что допустил посадить сюда мальчика: мог бы знать, что ведьма обрадуется возможности подчинить себе ум Мэтью. И Вудворд понял,
— Я возьму бумаги, — сказал он. — Уложи их в ящик, пожалуйста.
Это требование нельзя было назвать неразумным, так как Мэтью предполагал, что магистрат начнет их сегодня читать. Он повиновался незамедлительно.
Когда с этим было закончено, Вудворд взял ящик под мышку. Ничего более он не мог сделать для Мэтью, только помолиться за него. Он бросил огненный взгляд на Рэйчел Ховарт.
— Следите за своими действиями, мадам. Вы еще не на костре.
— Разве есть сомнения, что я там окажусь? — спросила она.
Он игнорировал вопрос и повернулся к Мэтью.
— Наказание плетью… — казалось, что глотка распухла вдвое, и речь требовала максимума усилий, — …состоится в шесть утра. Я буду здесь… как можно раньше. Остерегайся ее трюков, Мэтью.
Мэтью кивнул, но не высказал своего мнения по поводу здравости этого утверждения.
Магистрат вышел из камеры, оставив дверь широко открытой. Он заставил себя не оглянуться, поскольку вид Мэтью, добровольно выбравшего заточение и находящегося в смертельной опасности пасть жертвой колдовства, был бы для него невыносим.
За дверью тюрьмы, в тусклом сероватом свете и тумане, повисшем в воздухе, Вудворд с облегчением увидел, что Гуд ждет его с каретой. Он забрался на сиденье и положил сверток с куклами рядом. Как только Вудворд уселся, Гуд дернул вожжи, и лошади тронулись.
Вскоре после ухода магистрата в тюрьму явился Грин и принес ужин, который состоял из кукурузной похлебки. Он запер камеру Мэтью со словами:
— Надеюсь, мальчик, ты будешь хорошо спать. Завтра твоя шкура принадлежит мне.
Мэтью не обратил внимания на смех тюремщика. Потом Грин убрал фонарь, как всегда на ночь, и оставил узников в темноте.
Мэтью сел на скамью и поднес миску ко рту. В стене за спиной пискнула крыса, но их стало гораздо меньше после визита крысолова, и наглость их тоже никак не была прежней.
— Почему вы остались? — донесся из темноты голос Рэйчел.
Мэтью проглотил похлебку, уже бывшую во рту.
— Хочу полностью отбыть свой срок.
— Это я знаю, но магистрат предложил вам прощение. Почему вы его не приняли?
— Магистрат Вудворд сейчас болен и не вполне адекватен.
— Это не ответ на мой вопрос. Вы решили остаться. Почему?
Мэтью был занят похлебкой. Наконец он
— У меня есть еще вопросы, которые я хотел бы вам задать.
— Например?
— Например, где вы были, когда убили вашего мужа? И почему его тело нашли не вы, а кто-то другой?
— Я помню, что в ту ночь Дэниел встал с постели, — сказала Рэйчел. — Или это было уже раннее утро? Не помню. Но он часто вставал затемно и при свече что-то писал в книге расходов. Так что ничего странного в этом не было. Я просто перевернулась на другой бок, натянула одеяло и заснула, как всегда делала.
— Вы не знали, что он вышел из дому?
— Нет.
— И это тоже было обычным? Что он выходит наружу в такой ранний час?
— Бывало, он ходил кормить живность, если уже недалеко до рассвета.
— Вы сказали, что ваш муж вел книгу расходов? Что он там учитывал?
— Дэниел учитывал каждый шиллинг. Записывал, сколько вложено в ферму, сколько потрачено на обыденные расходы вроде свечей, мыла и прочего в этом роде.
— Ему кто-нибудь в городе должен был деньги, или он кому-нибудь?
— Нет. Дэниел гордился тем, что сам себе хозяин.
— Похвально, хотя в наши времена весьма необычно. — Мэтью еще отхлебнул из миски. — Как было найдено тело вашего мужа?
— Его нашел Джесс Мейнард. Он лежал в поле, и горло… ну, вы знаете. — Она замолчала. — Мейнарды жили через поле напротив нас. Джесс вышел покормить кур на рассвете и увидел… как кружат вороны. Он подошел и тогда увидел Дэниела.
— Вы видели тело?
И снова секундное колебание. Потом она сказала тихо:
— Видела.
— Я понимаю, что он погиб от раны на горле, но были у него на теле другие раны? Бидвелл их описывал, как мне помнится, как следы когтей или зубов на лице и руках.
— Да, были.
— Простите мою неделикатность, — сказал Мэтью, — но как их описали бы вы? Как следы когтей или зубов?
— Я… я помню… какая страшная рана была у него на горле. И я видела вроде бы следы когтей на лице, но… в тот момент мне было не до того, чтобы их рассматривать. Мой муж лежал мертвый, глаза и рот открыты, будто… я помню, что закричала и упала рядом с ним на колени. После этого я мало что помню, только что Эллен Мейнард меня увела к себе в дом.
— А Мейнарды до сих пор там живут?
— Нет. Они уехали вскоре… — Она безнадежно вздохнула. — Вскоре после того, как пошли слухи.
— А кто начал распускать эти слухи? Вы знаете кого-нибудь?
— В любом случае я узнала бы это последней, — сухо ответила Рэйчел.
— Да, конечно, — согласился Мэтью. — Зная человеческую природу, я не сомневаюсь, что слухи стали расходиться, становясь все страшнее и страшнее. Но скажите мне вот что: обвинения против вас не выдвигались, пока ваш муж не был убит, — это так? Вас не подозревали в убийстве преподобного Гроува?