Голос сердца. Книга первая

Брэдфорд Барбара Тейлор

Причудливый ход мыслей перенес его к Хилларду Стиду. Хотя Хилли давно писал исключительно бесконечные биографические опусы и был страшным перфекционистом, вызывая неизменное раздражение подробнейшим описанием ненужных деталей, Виктор был рад, что заключил контракт с «Монархом». Он уже почти подписал было контракт с «Метро», когда совершенно случайно узнал, что Майкл Лазарус был держателем крупного пакета акций этой фирмы. Хотя само по себе это не означало, что он мог вмешаться в любой кинопроект фирмы, поскольку не был членом совета директоров, Виктор счел необходимым взять тайм-аут на размышления и заново, с гораздо большей осторожностью, оценить свою позицию. Проанализировав ситуацию, он пришел к ясному выводу, что страдавший манией величия Лазарус, вероятнее всего, проник своими щупальцами

в верхний эшелон руководства компании. Помня беспокойство Ника по поводу этого человека, его выразительное предупреждение после встречи в отеле, Виктор резко изменил свое решение и заключил сделку с «Монархом», который только этого и ждал. И, в конце концов, эта сделка оказалась, по мнению Виктора, более выгодной со всех точек зрения. Если даже не касаться «Грозового перевала», он и Хилли уже начали переговоры по поводу возможных вариантов совместного производства. Оба строили далеко идущие планы долгосрочного сотрудничества между «Монархом» и «Беллиссима». Будущее рисовалось очень радужным. И пусть Хиллард Стид был в некотором роде букой — он был способен вынести очень многое на своих широких плечах. Руководители многих других ведущих фирм в области киноиндустрии были еще хуже, страдая жесточайшей формой тиранки.

Ощущая смутное беспокойство, Виктор встал и прошел через комнату к окну. Он раздвинул шторы и посмотрел вниз, на Саут-Одли-стрит. По-прежнему шел сильный дождь. «Как всегда», — безысходно подумал он об английской погоде. Как бы ему хотелось оказаться сейчас в Южной Калифорнии! Не обязательно даже на своем ранчо — просто в любом месте, где светило солнце. Виктор повернулся от окна на стук двери — в конференц-зал вернулся Джерри, которого сопровождал Джейк Уотсон.

Оба вошедших выглядели необычно серьезными, и Виктор сразу заподозрил неладное. По опыту он знал, что неприятности являются неотъемлемой частью их работы.

— Что случилось, ребята? Только не говорите мне, что граф передумал.

— Нет-нет. Все не так плохо, как ты подумал, — мгновенно остановил его Джерри. — Мы все согласовали. Хотя, что касается графа, с ним произошел несчастный случай. А, да, и Франческа заболела. — Последнюю фразу он произнес таким небрежным тоном, как будто это была сущая мелочь. Не переводя дыхания, он продолжил: — Нам действительно потребуется дополнительный генератор. Франческа разговаривала с управляющим имением. Генератор в замке исправен, но управляющий считает, что он не выдержит таких нагрузок. Джейк и я согласны с ним. Эти софиты жрут чертовски много энергии. Случайно Франческа высказала идею, которая поможет внести в бюджет…

— Господи, Джерри! Что ты несешь! — взорвался Виктор, который не смог дождаться конца этого делового отчета, взбешенный бессердечием руководителя съемочной группы. — Что ты имел в виду, когда сказал, что Франческа больна, а с графом произошел несчастный случай? Мне бы хотелось узнать, что произошло с моими друзьями. Господи Боже! — Виктор осуждающе покачал головой и бросил свирепый взгляд на Джерри, а затем перевел его на Джейка. Тот мгновенно посерьезнел.

— Прости, старик, — нервно извинился Джерри, который выглядел довольно пристыженным. — Боюсь, что мысли о бюджете увели меня слишком далеко… Да, неприятно. Ээ… ээ… в общем, ничего серьезного. Граф упал и получил трещину в тазовой кости. Это не страшно. Через пару недель он поднимется с постели и будет как новенький. А Франческа, бедняжка, сильно простыла. В худшем случае, это грипп.

Виктор сел за стол, испытав удивившее его самого огромное чувство облегчения.

— Рад слышать, что ни один из них не у смертного одра, — заметил он, но саркастическая нотка в его голосе показала, что раздражение не отступило. — Ну что ж, — он откинулся на спинку стула, щелкнул пальцами и посмотрел на коллег холодным проницательным взглядом. — Поскольку все у нас так замечательно, могу я спросить, почему у вас обоих был такой вид, когда вы зашли, как будто мы находимся в глубочайшем кризисе?

— Незначительном кризисе, — мгновенно отреагировал Джейк. — Кризис под названием Хилли. Мы столкнулись с ним в коридоре, и он проинформировал нас, что мы можем располагать еще только двумя комнатами для съемочной группы. Он заявил, что не может освободить других

помещений для «Беллиссима», поскольку у него совершенно нет свободных площадей.

— И это все? — Лицо Виктора выражало крайнюю степень возмущения. — Дай Бог, чтобы остальные ваши проблемы были настолько же серьезными. Если это будет так, мы с ветерком проскочим по этой картине. Есть очень простой способ решения этой проблемы, Джейк. Скажи Хилли, что «Беллиссима» снимет номер люкс в «Клэридже» для остальной части съемочной группы, а оплатит его «Монарх». Поверь мне, Джейк, что комната найдется в течение ближайшего часа, если даже ему придется ради этого выставить одного из своих заместителей.

Джейк довольно усмехнулся.

— Это я сделаю с величайшим удовольствием. Прямо сейчас пойду и скажу.

Как только они остались одни, Джерри плюхнулся на стул.

— Черт побери, Виктор, я совсем не такой равнодушный и бессердечный, каким мог показаться тебе сейчас. — Он беспокойно заерзал на стуле и запустил пальцы в копну непослушных рыжих волос. — Не сделай вывода, что я безразличен к людям и их проблемам, — воскликнул он, тщательно подбирая слова. — Просто у меня голова совершенно забита фильмом. Крыша, похоже, поехала. Но это меня, конечно, не извиняет. — Голос Джерри беспомощно замер. Было видно, что он осознает, что допустил грубый промах и не может найти нужных слов, чтобы сгладить его.

Понимая, насколько неловко и затруднительно чувствует сейчас себя Джерри, Виктор добродушно улыбнулся. Он снова был тем обаятельным Виктором, которого знали окружающие.

— Расслабься, Джерри. Забудь это. Я знаю, что ты не имел в виду ничего плохого. Твоя преданность фильму воистину достойна похвалы, и в этом вопросе я с тобой солидарен. Я тоже не хотел так сильно наехать на тебя. — Смех Виктора прозвучал виновато. — Думаю, что в некоторых вопросах я чересчур чувствителен. Однажды на натурных съемках я сильно упал. До того, как я нашел в себе силы открыть глаза, собраться и стряхнуть с себя пыль, я услышал, как помощник режиссера выразил мнение, что я пробил им брешь в бюджете, угробив себя. Его прямо из себя вывела моя неосторожность. Он все еще продолжал кудахтать по поводу испорченной пленки, как я хорошо залепил ему правой. — Виктор засмеялся. — Подонок ничего подобного не ожидал, особенно от предположительного трупа. — Он продолжал смеяться, вспоминая этот инцидент и его последствия.

Джерри вежливо засмеялся за компанию, но его смех был деланным. «Изображаю полное понимание», — подумал он с раскаянием, а затем предостерег себя от каких-либо неосторожных шагов в отношении Виктора Мейсона, который был личностью неординарной и сильно отличался от голливудских кинозвезд, с которыми ему приходилось работать раньше. В большинстве своем они были предельно эгоистичными и абсолютно бесчувственными к потребностям других людей. Мейсон продолжал удивлять его своей непредсказуемостью. Он мог быть жестким и требовательным работодателем, вникавшим в любую мелочь продюсером, который был на десять шагов впереди остальных и в то же время продолжал оставаться прекрасным человеком. Честным и чутким — во всяком случае, такое впечатление он производил. Он не был эксцентричным, вращаясь в кругах, где это было нормальным. Он не пыжился, изображая звезду, не предъявлял каких-либо особых требований и вел себя со всеми, как с равными. Джерри подумал, что ему следует сказать Виктору, насколько ему симпатичен его стиль поведения.

Однако молчание затягивалось, и Виктор, пытаясь заставить Джерри забыть о неловком эпизоде, который явно продолжал тяготить его, оживленно произнес:

— Ну, так ты все-таки закончи, что ты там начал говорить об идее Франчески.

Расценив это как попытку окончательного примирения и испытав при этом облегчение, Джерри сказал:

— Ах да, Франческа. По-видимому, чердаки замка забиты старой мебелью, лампами, старым хламом — в общем, там всякой твари по паре. Франческа говорит, что все это не имеет особой ценности. Она считает, что часть этого барахла вполне можно использовать для съемок. Я ей сказал, что мы заменим некоторые ценные вещи в тех комнатах, где мы будем снимать, а она предложила нам рассортировать весь этот хлам — заметь, это ее слово, а не мое — и выбрать все, что нам может потребоваться.