Голос сердца
Шрифт:
Микаэла с тяжелым сердцем повернулась ко входу в дом. Салли последовал за ней и уже стоял на пороге, но она задержала его.
Он удивленно взглянул на Микаэлу.
— К тебе относится то же, что я сказала Колин, — медленно произнесла она, и по ее глазам было видно, как тяжело дались ей эти слова. Но в интересах других она обязана действовать вопреки собственным чувствам и опасениям. — Никаких родственников при операции. И никаких друзей, — добавила она.
Священник перенес бесчувственное тело Брайена на кушетку в кабинете Микаэлы, она сама показывала Грейс инструменты,
В обязанности преподобного Джексона входило время от времени капать на платок несколько капель хлороформа, который должен был помешать Брайену делать рефлекторные движения. Стоило ему чуть шевельнуться во время сложнейшей операции — и это могло стоить мальчику жизни. Кроме того, священнику надлежало щупать пульс мальчика, сверяясь со своими карманными часами.
— Готово! — Джейк Сликер, по-прежнему соблюдая осторожность, выпрямился и отложил бритвенные принадлежности в сторону. Брайен лежал со спокойным, умиротворенным выражением лица. Можно было подумать, что он просто спит.
Микаэла еще раз пристально вгляделась в лицо ребенка, желая навсегда запомнить его черты. Оторвавшись наконец от него, она взяла скальпель в руку.
— Джейк, я сделаю сейчас два разреза, вы же моментально зажмете их вот этими зажимами, не давая сойтись. — Она протянула ему инструменты и по выражению его лица поняла, что он никогда подобных зажимов не видел и уж подавно не держал в руках. Тем не менее она вынуждена довериться ему. — После этого я просверлю отверстие в черепной коробке, чтобы через него удалить сгусток крови. — Ее взгляд упал на священника; его губы безмолвно двигались — не иначе как он молил Небо оказать несчастному мальчику в этот трудный час поддержку, которая была свыше их сил.
Микаэла же полагалась на помощь большой книги, лежавшей на подставке около операционного стола и раскрытой на странице с изображением человеческого мозга и черепной коробки. От этого анатомического атласа и умения Микаэлы пользоваться им полностью зависел успех операции.
Грейс ассистировала Микаэле молча, и все, что ей приходилось делать, получалось у нее быстро и ловко. Она подавала инструменты, в нужный момент прикладывала тампон, а главное — хоть она и выступала в подобной роли впервые — излучала какое-то необъяснимое чувство уверенности, которое передавалось и Микаэле.
По-видимому, Микаэла вскрыла череп там, где следовало — на сверле остались следы темной вязкой крови, типичной для гематомы. Эту массу, оказывающую давление на мозг Брайена, теперь предстояло откачать с помощью механического насоса. Но предварительный успех не принес Микаэле облегчения: кто знает, удастся ли полностью откачать кровь, а если даже удастся, то можно ли быть уверенной, что освобожденный от давления гематомы кровеносный сосуд не начнет снова кровоточить?
А в это время Мэтью бесцельно слонялся по строительной площадке. На нее уже свезли большое количество досок и бревен, но дальше этого дело не пошло.
Мэтью в отчаянии сдвинул шляпу на затылок: Брайену хотелось увидеть строительство школы. Но насколько мог судить Мэтью, еще неизвестно, будет ли Брайен вообще видеть, даже если он переживет операцию. Как ни старалась миссис Олив внушить ему на этот счет оптимизм, Мэтью ни на миг не забывал об ужасной возможности. И вдруг Мэтью так разозлился, что пнул ногой огромную деревянную балку. Он никак не желал примириться с тем, что в этот момент ничем не в состоянии помочь выздоровлению своего братишки. Ему оставалось только надеяться, а придать своей надежде конкретное выражение он мог лишь одним-единственным способом.
Осознав это, Мэтью решительно направил свои шаги в кузницу. Роберт стоял у дымящегося горна и обрабатывал маленький топорик.
— Роберт! — воскликнул Мэтью вместо приветствия. — Не согласитесь ли вы помочь мне?
— А в чем дело? — Темнокожий мужчина был едва виден в туче густого дыма.
— Помогите мне, пожалуйста, вычертить план будущей школы.
— Мне казалось, что этим занимается Лорен Брей, — равнодушно ответил Роберт.
— Если мы и дальше понадеемся на него, школы нам не видать как своих ушей. Джейк забраковал его первоначальный эскиз, а начинать все заново у Лорена нет охоты.
— Скажу тебе честно, Мэтью, — ответил кузнец после минутного молчания, как бы с трудом отвлекаясь от обработки лезвия топора. — У меня нет никакого желания строить школу, в которой никогда не смогут учиться мои дети. Ты же знаешь не хуже меня — негритянских детей в школы не пускают.
— И детей индейцев тоже. — Из лачуги Роберта вышел Салли, и Мэтью только сейчас заметил, что в руках кузнеца не простой топор, а принадлежащий Салли томагавк.
Мэтью не сразу нашелся, что ответить и, устыженный, какое-то время стоял потупившись.
— Простите, пожалуйста. Мне, конечно, это хорошо известно… Все дело в том, что Брайену ужасно хотелось пойти как можно скорее в школу, может быть, это его последнее желание.
Закончил свою речь Мэтью чуть ли не шепотом, в глазах у него появился влажный блеск, вряд ли вызванный дымом от горна.
Роберт и его друг Салли обменялись взглядами и, видимо, единодушно пришли к одному и тому же решению. Кузнец не колеблясь отложил в сторону свои орудия труда.
— Пошли, Мэтью!
Забрав у Лорена Брея первоначальный набросок плана школы, все трое отправились к месту ее будущего строительства и принялись осматривать сваленный там лес. В это время, наверное, кто-то в салуне крикнул, что работы возобновляются, и люди, уже несколько дней с нетерпением этого ожидавшие, немедленно откликнулись на зов.
Заправлял теперь всем кузнец, и дело спорилось. Он уверенной рукой вносил исправления в набросок Лорена Брея, остальные же принялись сортировать заново материалы и на тачках подвозить с лесопилки близ реки недостающие бревна и доски. Участие Лорена Брея выразилось в том, что он время от времени приносил напитки для утоления жажды работающих.