Голос сердца
Шрифт:
— Согласна. Нам предстоит съесть еще целую кучу эклеров.
Шон взял себе еще один, другой протянул ей.
— Все-таки вы — это что-то, мисс Робинсон.
Она слизнула крем с уголка губ.
— Правда? Почему?
— Не знаю. Но так и есть.
— Загадка на загадке?
— Ты читаешь мои мысли. Ты не похожа на женщин, которых я знал раньше.
— Что, грудь маловата? Мозгов слишком много?
— Ты не слишком-то высокого мнения обо мне, да? — У него всегда так получалось с женщинами. Если Лили окажется похожа на других, то скоро бросит его. Так все они поступали.
— Ну ладно, — кивнула Лили, — скажи мне сам. Чем я отличаюсь от них?
Шон отогнал от себя тревожные мысли.
— Тем, что прежде чем лечь в постель, мы с ними пили шампанское или текилу. А не кофе с эклерами.
Она облизнула пальцы, один зад другим, намеренно неторопливо, зная, как это подействует на него.
— А почему ты думаешь, что я собираюсь лечь с тобой в постель?
— Ну… — Шон потянулся к Лили через стол и осторожно снял с нее очки. — Это просто оборот речи. — Шон снова протянул руку и распустил по плечам ее волосы. «Прощай, тихая скромница», — подумал он. — Я имею в виду, что постель совсем не обязательна. — Он встал и обошел стол. Потом поднял Лили и притянул к себе. — Конечно, если ты не против.
Она поцеловала его. Это был первый раз, когда Лили сама проявила инициативу, и сейчас она не могла оторваться от него. Когда поцелуй закончился, она едва дышала.
— На вкус ты как эклер, — сказала она.
Глава 46
Лили проснулась с улыбкой на губах. Сладкая истома и легкая разбитость во всем теле напомнили ей о прошлом вечере, о тех часах, которые она провела в объятиях Шона, пока Ред не привел детей. Хотя их время было ограничено, они занимались любовью долго и нежно, и воспоминания об этом пульсировали у нее внутри, вспыхивая в самых потаенных уголках тела. Эта ночь стала для Лили откровением. Мечтой. Экстазом, который был слаще сотни эклеров.
«Шон Магуайер, — произнесла про себя Лили, и это имя прозвучало у нее в голове словно песня. — Шон Магуайер. Я люблю Шона Магуайера».
Это было невероятно и восхитительно. Такого страха Лили никогда еще не испытывала, однако впервые страх не остановил ее. До этого она не осознавала, какой тяжкий груз лежал на ее плечах. С каждым годом на душе у Лили становилось все тяжелее, она уже не помнила, когда ей удавалось свободно поднять голову. И вдруг, когда она отдала свое сердце этому человеку, произошло нечто неожиданное. Груз исчез. Лили чувствовала себя легкой, как перышко. Она жила настоящим и не пыталась заглянуть в будущее. Это была уже не суперорганизованная, целеустремленная Лили Робинсон, а совсем другая женщина. Лили ощущала себя Кармен, Далилой… Клеопатрой!
Лили не знала, что делать дальше. На сегодня у Шона были запланированы интервью и фотосъемки; обо всем договаривался Ред. Лили хотела остаться наедине с собой, чтобы насладиться новыми для нее ощущениями. Она лежала на спине, одна в своей постели, прислушиваясь к себе и думая о том, как бы провести всю ночь в объятиях Шона. Никто еще не проснулся. Взяв мобильный телефон, Лили выскользнула из фургона
Вайолет ответила со второго звонка. Сначала Лили ничего не могла сказать и только всхлипывала в трубку. Каким-то образом ей удалось объяснить сестре, что это слезы радости, а не горя. Кое-как совладав с собой, она проговорила:
— Ах, Вайолет, я никогда еще никого не любила. Я даже не знаю, как это делается.
— Тебе не надо ничего делать. Просто будь собой.
— Звучит как в дзен-буддизме.
— Я тоже ничего не знаю об этом, — призналась Вайолет. — Я только знаю, что если это настоящее, не стоит торопить события или задавать вопросы. Любовь все сделает сама.
— Похоже, прошлой ночью именно это и случилось. Вайолет рассмеялась.
— Ты идешь в верном направлении, Лили.
— Но это же так… непредусмотрительно.
— Ты слышишь себя? Непредусмотрительно — как будто это банковские инвестиции или что-то в этом роде. — Вайолет помолчала. — В сердечных делах все совсем иначе, — добавила она с неожиданной для ее возраста умудренностью. — Просто будь счастлива с ним.
— Я думала, что искать счастья с мужчиной все равно, что искать конец радуги. Как только ты находишь его, он исчезает.
— Ты сумасшедшая, Лили!
— Я уже беспокоюсь о том, как это отразится на детях.
— Дети будут в восторге. Видеть, как два человека влюбились друг в друга, — разве это может принести кому-нибудь во вред? Они пережили страшный удар, разом потеряв обоих родителей. Им нужно заново поверить во что-то. Например, в тебя и Шона.
— В меня и Шона, — прошептала Лили, всматриваясь в утренний туман. Она все еще не верила в происходящее, однако не сказала об этом сестре. Ее чувства были слишком новы и неожиданны, Лили не могла описать их. — Мне пора, — проговорила Лили. — И… спасибо, Ви. Ты знаешь, что в жизни главное для тебя.
Когда Лили вернулась в фургон, Шон причесывал девочек, бегая между ними и пытаясь подражать болтовне парикмахера.
— Вот здесь нужно немножко взбить, дорогуша. — Он взъерошил пушистые каштановые волосы Эшли. Девочка радостно смеялась. У Чарли были косички в стиле Хайди, переплетенные на макушке. Камерон сидел в наушниках и слушал радио. Собака вбежала в фургон, оставляя повсюду грязные следы.
Лили задержалась в дверях. Все эти люди, составлявшие свой уютный мирок, огражденный от большого мира, были очень дороги ей.
Заметив ее, Шон улыбнулся; она ощутила его улыбку словно физическое прикосновение.
— Доброе утро, мадам, — сказал он. — Вы записаны?
— Боюсь, что нет.
— Посмотрим, что я могу для вас сделать. Эклер? — предложил Шон, протягивая ей коробку.
Их взгляды встретились.
— Может быть, позже.
— Я хочу снова пойти к Реду в отель искупаться, — заявила Чарли. — Можно нам пойти? Пожалуйста!
— Но у твоего дяди Шона на сегодня назначены встречи.