Голос тишины
Шрифт:
«Как назло, последний этаж», – с грустью думала Света, наблюдая за зажигающимися одна за другой лампочками в цифрах этажей.
Олег стоял, с закрытыми глазами прислонившись к стене лифта. Под светом заляпанной грязью лампы его бледное лицо приобрело серо-желтый оттенок. На Игоря было страшно поднимать глаза. Непонятное ощущение поднималось изнутри. Как будто стадо мурашек бегает по внутренним органам. Это было приятно и одновременно пугающе. Интересно, он чувствует то же самое или просто раздражение, что она ворвалась в его жизнь?
Дверцы кабины растворились,
Игорь быстро достал из кармана связку ключей и открыл дверь, пока дверцы лифта не захлопнулись.
Квартира, которую снимали ребята, была двухкомнатной. Маленький коридорчик, плавно перетекавший в большую комнату, оказался абсолютно пустым. Исключение составляла одинокая табуретка, скучающая у стены. Обшарпанные двери в ванную комнату и туалет были закрыты. Приоткрытая стеклянная дверь в кухню как будто приглашала зайти. Света наскоро заглянула внутрь и заметила, что там очень уютно. Милый, хотя и старый диванчик, две табуретки, стол, легкие тюлевые занавески, люстра, тарелка с фруктами. Вся обстановка как будто приглашала поставить чайник на плиту и уютно расположиться на диванчике.
– Ну, что встала? – поторопил ее Игорь. – Снимай обувь, куртку. Можешь бросить вещи в какую-нибудь комнату. Мы не запариваемся вообще. Я сейчас его только уложу.
Посадив друга на ту самую одинокую табуретку, парень стал стягивать с него обувь. Олег был все так же бледен, его голова немного тряслась, руки беспомощно висели вдоль туловища.
– Он будет в порядке? – спросила с волнением в голосе девушка, когда парень вышел из комнаты Олега.
– Надеюсь, – со вздохом ответил тот.
Света видела, как играли его желваки. Чувствовалось, что он еле сдерживает гнев. Глаза парня начали менять свой цвет, становясь снова из зеленых черными. От испуга девушка попятилась назад и впечаталась спиной в стену.
Игорь горько усмехнулся.
– Не бойся. Мы не для того рисковали, чтобы привести тебя сюда и сотворить что-то страшное. – Он зашел в кухню и подошел к плите.
– Присаживайся. Чай будешь? – спросил парень, не оборачиваясь.
Света проскользнула в кухню, села на краешек дивана и тихо ответила:
– Да.
– Голодная? Макароны есть. Могу бутерброд сделать.
Света слегка кашлянула.
– Может, пиццу закажем? Я угощаю.
Игорь обернулся и оценивающе посмотрел на гостью.
– Боишься или брезгуешь? – осведомился парень.
– Ни то и ни другое. Не хочу напрягать, так как уже… натворила дел.
– Заказывай, если хочешь. Пока пицца едет – поговорим.
Спокойствие, тепло и тишина квартиры обнимали и убаюкивали. Света сидела на диване, и ей казалось, что она в каком-то гипнотическом состоянии. Сон боролся с бодрствованием, и пока была гордая ничья. Игорь стоял напротив, прислонившись к стене, и задумчиво рассматривал Свету.
– Так что ты там на мосту делала? Другого времени и места для прыжков не нашла? – неожиданно и сурово вытолкнул ее своими
– Я не знаю…
– Да брось заливать, – усмехнулся он сквозь зубы.
Света увидела, что глаза его стали снова ярко-зеленые. Интересный индикатор. Определять уровень злости по глазам. Никогда такого не видела.
– Да, я вру, – глядя ему прямо в глаза, выкрикнула она, вкладывая в эти слова всю боль предательства, которое пережила.
– Да не ори: Олега разбудишь, – одернул ее собеседник, испуганно выглянув в коридор, чтобы убедиться, что дверь в комнату друга все так же плотно закрыта.
– Меня любимый человек предал. – Сказав это, Света, на удивление, поняла, что боли больше нет. Остались только разочарование и досада.
Как это все странно! Невозможно взять и излечиться за пару часов от терзающего сердце чувства. Или все же можно?
– И чего ты этим хотела добиться?
Простой вопрос, заданный спокойным тоном, поставил ее в тупик. Она понимала, почему расхотела это делать, но почему изначально приняла такое решение? Чего она на самом деле желала добиться? Чтобы Егор страдал? Навряд ли. Его бы все жалели, хотели приласкать, успокоить и поддержать, так как в универе знали, что они вместе. А тут такое горе: девушка погибла. А ей что с того? Ничего. Только холод, пустота и слезы мамы.
– Не знаю, – прошептала она, глотая слезы.
У Игоря сжалось сердце. Ему захотелось подойти к Свете, обнять, дать девушке выплакаться на своем плече. Но это желание… какое-то неправильное. Он сел на диван рядом со Светой. Темно-каштановые волосы уже высохли и красиво рассыпались по ее узким плечам; карие глаза, полные слез, казались огромными. Аккуратный носик, пухлые губки и тонкие брови делали эту девчушку похожей на фарфоровую куколку.
«Какой же идиот отказался от такой красоты?» – пронеслось в голове Игоря, но вслух он сухо произнес:
– Ты понимаешь, что было бы после твоего прыжка? Для тебя – ничего. Абсолютно. Твоя жизнь закончилась бы – и все. А как другим было бы с этим жить? Ты подумала?
– Да я передумала потом, – сквозь слезы ответила девушка, высмаркивая нос о бесхозную салфетку, лежавшую на столе, – передумала. Но меня качнуло ветром, и я свалилась с моста. Не хотела я.
Игорь встал, подошел к крану и налил воду в стакан, стоявший на полотенце у раковины.
– Может, не самая чистая, но другой нет. Уж извини, – проговорил он, протягивая воду Свете.
– Спасибо. – Шмыгая носом, девушка взяла дрожащими руками стакан.
Зубы отбивали чечетку по стеклу, когда она пила. Прохладная спасительная влага, которой ей так не хватало. Сколько часов подряд она уже плачет? Интересно, умирал ли кто-нибудь от обезвоживания из-за слез или она готовилась стать первой?
Игорь подошел к окну и уставился в него, чтобы не смотреть на случайную знакомую. Как это все странно и по-питерски. Едешь с концерта и влипаешь в какую-то сюрреалистическую ситуацию. А для этой бедной девчушки это точно кажется чем-то еще более диким. Ее вырвали из лап смерти, но каким способом? Внесли сумбур в ее жизнь.