Голос во тьме
Шрифт:
— Не-а, — весело брякнул Диармайд.
— А? — протянула Данан. — В любом случае, уже поздно. Утром выходить.
«Будто он не знает!» — мысленно отругала себя Данан за глупость.
Дей поглядел интригующе:
— Мой сосед уже здесь.
«ЧТО?» — нелепый выкрик выстрелил у Данан только в голове. Право, не спрашивать же такое вслух.
— Слабовато, — резюмировала чародейка. — Шутка про то, что я заклинательниц душ была обиднее, — заявила она, прямо и требовательно поглядев на мужчину. Тот отлично все понял и требование удовлетворил одним лишь выражением лица.
— То есть, Дей? — взволнованно спросила
— Указ лорда-командора, — быстро отделался Диармайд, выставив перед собой ладони в защитном жесте.
Данан поджала задрожавшие губы.
— Невозможно. — Когда она говорила, Дей слышал, как от злости клацали её зубы.
— Но выбора нет: твои соседки замучали Редгара жалобами на твои кошмары.
— А тебя они, значить, мучить не будут?! — взвизгнула чародейка.
«Еще как будут, но кто я, чтобы спорить с командором?» — подумал Диармайд. Да, едва ли Данан сейчас сможет молча выслушать такую длинную фразу.
— Указ Реда, — примирительно повторил Дей, поднимаясь. Чутье его не обманывало: без скандала едва ли обойдется.
— Так мне с ним поговорить?! — Не дожидаясь ответа, Данан рванула к пологу. Дей потерял мгновение, осознавая, что произошло, и молниеносно вспружинил следом, как гадюка в убийственном броске. Поймал за плечи. Отпускать было нельзя, поэтому от греха подальше Дей сразу схватил так, что у Данан едва не раскрошились кости.
— Ах! — взвизгнула чародейка от боли и вдруг согнулась вдвое, сломленная судорогой. Диармайд почувствовал её спазм, она обмякла. Дей не видел, но мог поклясться: даже пальцы её ног сейчас сведены так, что ломит стопы.
— Пожалуйста, Диармайд, — женщина заскулила, вырываясь. Одна её рук вцепилась в ткань одежды на груди, как если бы мужчина пытался её разорвать. И до Дея дошло.
— Ох, Вечный! — шепнул смотритель. Он едва-едва ослабил хватку, но отпускать совсем не стал — иначе Данан тотчас даст деру, голося на весь лагерь. Кому оно надо? Ред ведь дал вполне четкие указания на её счет.
— Данан, — позвал Диармайд, разворачивая женщину к себе лицом. Через силу, с неимоверным упорством, поскольку она все больше сворачивалась в какой-то вертикальный клубок, как подвешенный еж. — Данан, послушай, пожалуйста. Командор не дурак, и я тоже.
«Конечно! — прикрикнул Дей на себя. — Она в первую очередь сейчас хочет слышать, что ты не дурак. Дурак!».
— Он рассказал мне, — Дей заспешил перейти к сути. — И он пошел на этот шаг по многим причинам. Да послушай же! — прикрикнул мужчина. Данан начала сползать на пол, дрожа. Дей опустился следом: так даже лучше, не удерет неожиданно. — Сейчас, пока мы движемся только в числе смотрителей, что бы ни случилось, насилия никто не допустит. Но когда мы соединимся с лагерем короля, — Дей отвел глаза в сторону, не зная, как подобрать слова. — Ты — Таламрин, — сказал он, наконец, посмотрев на Данан прямо. — И ты… — покраснел. — Ты красивая, Данан. Незнатная половина лагеря будет облизывать тебя взглядами, которые тебе и так не забыть. А другая будет видеть то же, что видели Марелл и твой отец.
Данан все еще трясло — но теперь от злости и ярости. Все лучше, чем страх, подумали смотрители одновременно.
— И при чему тут ты?! — рявкнула чародейка.
— Мужчины на самом деле просты, — сказал Дей. — Ты не отобьешься от них, будучи ничьей. Но если все будут думать, что у тебя
Он говорил правильно. Она сама уже видела, что так все и есть: и в Цитадели, и ранее в замке. Женщин Цитадели не трогали во многом из-за их возможностей, потому как обвинить в пристрастиях к запретному колдовству слишком несговорчивую чародейку без оснований было можно, а провести обряд абсолютного очищения — мало шансов: на дознании рыцаря-командора Хагена почти всегда выяснялась правда. Вместе с тем, Данан знала: её не трогали в пору расцвета по двум причинам: за неё точно мог отомстить август-отец (мало ли, чем грозит связываться с благородными?), и за её спиной всегда стоял Клейв.
Дей все говорил правильно, подумала Данан. И все-таки не могла смириться, что командор, то ли прорицатель, то ли скотина, принял такое решение, не поговорив с ней. Данан дернулась из рук мужчины безотчетно, просто назло. Дей воспринял это по-своему.
— Данан! — прикрикнул он, перехватив женские запястья. Данан только захотела оправдаться, но Диармайд встряхнул снова, не давая говорить, и с напором затараторил. — Подумай уже головой! Я хоть раз сделал то, что тебе навредило?
Страх накатил снова — похоже, её организм стал вести себя таким образом на любое проявление агрессии. Ну и как при таком раскладе ей биться с исчадиями Пустоты? — едко спросила она саму себя. Мало шансов, что подземная нечисть будет особенно деликатна в общении с молодой чародейкой. Данан принялась кусать губы, бессмысленно шаря взглядом где-то у себя в ногах. Дей явно ждал ответа.
— Ты сказал, что я заклина… тельни… — пролепетала она первое, что кое-как смогла наскрести в памяти, прекрасно понимая, что вот теперь она действительно выглядит последней дурой.
— Драконьи яйца! — воскликнул Дей, так всплеснув руками, что Данан отшатнулась. Поскольку они сидели на земле, женщина завалилась назад и упала на вовремя выставленные позади руки. — Я сказал! СКАЗАЛ! Женщины! — Дей почти выплюнул.
— Лейтенант! — донеслось с улицы. ¬— Я принес вещи рядовой Таламрин.
Данан, услышав, уронила лицо в ладонь: «Рядовой Таламрин» — более унизительно её имя не звучало еще ни с одних уст. Дей шагнул к пологу, но Данан, оттолкнув мужчину в сторону, выглянула первой, не глядя схватила у какого-то незнакомца ворох принадлежностей и посох, прошипев:
— Я — чародейка Таламрин!
Вернулась в шатер Диармайда, который стоял, как она его оставила — оглушенный наглостью и неустойчивостью девчонки. Та, бросив посох на пол, уставилась на лейтенанта, словно он был её подчиненным, а не наоборот.
— Мой слева?
— Чего? — не понял Дей. — А, да, — сообразил, что о лежаках. — Слушай, Да…
— Спокойной ночи, лейтенант, — рявкнула женщина и завалилась на лежак, не раздеваясь, прижимая изъятый ворох вещей к груди.
Дей посмотрел на это сначала с усталым раздражением, потом — с прощением: честное слово, ребенок. Было видно, что Данан не спит и как будто даже не собирается. Зато Дей, поняв, то главная беда миновала, с облегчением вздохнул и хлопнулся на ложе. Похрустел спиной, разворачиваясь вправо-влево, стащил через голову рубаху, ослабил завязку на штанах и с наслаждением раскинулся. Приятно все-таки расслабиться после непростого длинного дня.