Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

Хазанов Юрий Самуилович

Но приятель Длинного Джона, сидевший на сикоморе, не успел в третий раз чиркнуть спичкой. Белый хозяин опередил его и быстрее молнии отпустил на велю веек своих рабов, а сам поскорей ноги унес, чтобы его здесь больше не видели.

Вот как Длинный Джон принес неграм свободу. Оттого его и прозвали Длинный Джон Освободитель, догадались?

3

С началом XX столетия ведущим жанром народного негритянского песенного творчества становится блюз. Буквально это слово можно перевести как «печаль» или «песни–жалобы», но по–английски слово blue означает также голубизну или синий цвет, и эта игра смыслов исключительно широко используется в афро–американской поэзии.

Блюзы выражают чисто личное лирическое отношение к миру.

Первые блюзы предназначались даже не для публики, но лишь для одного-единственного слушателя — самого певца. То были,

по существу, как бы беседы вслух с самим собою или с отсутствующей в данный момент возлюбленной или другом.

Большинству блюзовых текстов присуща словесная острота, обилие повседневных речевых оборотов, конкретная образность. Основные мотивы этой поэзии — несчастная любовь, безденежье, тоска по дому, одиночество, удары судьбы, социальная отчужденность.

Характернейшей темой блюзов являлась мечта о крае, где негру будет хорошо.

Так блюз становится уже не престо музыкально–поэтической формой, он перерастает в особый тип эмоционального переживания действительности, особое состояние души и тела, которое как наваждение неотступно преследует черных людей. «Все негры любят блюз. Почему? Да потому, что они родились вместе с грустью!» — говорил негритянский народный певец Кадди Ледбеттер по прозвищу «Ледбелли» — «луженое брюхо», — успевший за свою долгую жизнь потрудиться и на хлопковых плантациях, и па железных дорогах, и на строительстве плотин.

В блюзах все громче звучали мотивы социальной критики и протеста против экономического угнетения и «законов Джима Кроу» — против расовой дискриминации. И если «Блюз бедного человека», записанный «императрицей блюзов» — певицей Бесси Смит на рубеже 20–х и 30–х годов, пытался еще взывать к чувству и разуму богачей, то более поздние блюзы уже прямо заявляют Америке о том, что в ее собственных интересах покончить с расизмом. С наибольшей полнотой это выявится в поэзии и музыке бурных 60–х годов.

СИЛИКОНОВЫЙ БЛЮЗ

Я копаю тоннель за шесть разнесчастных монет, Я копаю тоннель за шесть разнесчастных монет; Я копаю могилу себе — У меня уже легких нет. Мама, мама, горит моя голова, Я прошу — остуди! Мама, мама, горит моя голова, Я прошу — остуди! Скоро небо увижу рядом: Поджидает смерть впереди. Ты друзей попроси: мол, не нужно слез, Ты друзей попроси: мол, не нужно слез: Я на небо ушел — Убил меня силикоз… Силикоз.

Перевод Ю. Хазанова

ДОБРОЕ УТРО, БЛЮЗ

Я проснулся на рассвете — блюз свалился на кровать. Да, я проснулся на рассвете — блюз свалился на кровать. Завтрак съесть решил, и что же? — вместо хлеба — блюз опять. Блюз, привет! Как поживаешь? Бродишь все, в трубу трубя? Блюз, привет! Как поживаешь? Бродишь все, в трубу трубя? У меня, брат, все в порядке, ну а как там у тебя? Да, я проснулся — и к подушке потянулся неспроста. Да, я проснулся — и к подушке потянулся неспроста: нет со мной моей любимой, и подушка — глянь! — пуста. Ну, я думаю, мой черный, черный день мой наступил. Да, я думаю, мой черный, черный день мой наступил, словно в шторм поплыл на лодке без руля и без ветрил. Коль и завтра будет плохо, так же плохо, как сейчас, да, коль и завтра будет плохо, так же плохо, как сейчас, — мне ко дну пойти, ей–богу, будет, значит, в самый раз. Кабы стал бутылкой виски блюз мой, — я б напился пьян. Да, кабы стал бутылкой виски блюз мой, — я б напился пьян, лишь бы от себя, ей–богу, убежать ко всем чертям. Мне так худо: даже ноги словно вата, — не шагнуть, да, мне так худо: даже ноги словно вата, — не шагнуть, и язык как оловянный, — аж во рту не повернуть. Ну а блюз — поет и плачет, носится, что кролик, вскачь. Да,

мой блюз — поет и плачет, носится, что кролик, вскачь, и пищит, точно младенец, — блюз мой, песня, смех и плач.

Перевод А. Буравского

Я ДОШЕЛ ДО ПРЕДЕЛА

Записано от Хадди Ледбеттера

Вот человек, занесло его черт знает как далеко от дома, завел себе подругу–мулатку, а теперь мучается, думает: скоро получка будет и женщина эта покоя ему не дает — требует, чтобы он ей все деньги отдал. Мулы его старые проголодались, и солнце уже к закату клонится. Он прикидывает: хорошо бы получку немного попозже выдавали, тогда, глядишь, может, и не пришлось бы ей денег вообще отдавать. Смотрит он вдаль с тоской и затягивает:

Эх, милая, Я ведь совсем на мели. Эх, милая, В карманах-то пусто, цента дырявого нет. На самых везучих, бывает, навалится сразу семь бед. Бывает же так, детка? Ведь правда же так бывает? Эх, милая, Совсем сижу на мели, Эх, милая, Мулам и лошадям, им тоже ведь требуется зерно и овес. Женщины на плотине из-за получки этой доходят до слез. С ними и сам заплачешь, детка, Солнышко ты мое. Эх, женщины на плотине, детка, прямо бесятся в эти дни. Мужчины их на коленях молят: смилуйся, не казни, Детка, пожалуйста, не казни ты меня, бога ради. Радость моя, Ну чего ты от меня хочешь? Радость моя, Я ведь из сил выбиваюсь, тут по колено в грязи. Все для тебя стараюсь, а как тебе угодить? Скажи, как, детка? Ради женщины с бронзовой кожей и священник церковь свою оставит. А женщина, черная как агат, и зайца на пса натравить Так ведь, детка?

И так вот человек гнет спину вдали от дома, старается изо всех сил наскрести деньжат, чтобы женщину эту ублажить. Среди погонщиков мулов на плотине он один из лучших. Но вот хозяин его, мистер Райан, довел его прямо до безумия. Хотел бы он ему ответить как следует, да нельзя, и вместо того говорит он все это своим мулам. Как хлестнет мула бичом, так каждый раз; вырывает ему клок шерсти из бока, прямо как клеймо свое именное на шкуру ему ставит.

Эх, милая, я ведь совсем до предела дошел, Милая ты моя, Работал все лето, и осень пришлось прихватить, На рождество и обновы не удалось мне купить, О господи! Дошел до предела, мулов погоняя для Джонни Райана, Расписываюсь на их шкурах и сам стал весь рваный На этой работе, детка, Радость… Вот так.

Перевод Л. Переверзева

ПОХОРОННЫЙ БЛЮЗ

О, отец, как мне горько, горько слушать молчанье твое. О, отец, как мне горько, горько слушать молчанье твое. Целый день я у гроба стою, безутешно сердце мое. Ты любил меня, папа, и я верил словам простым, Ты любил меня, пана, и я верил словам простым. О, мне хочется мертвым упасть перед гробом твоим. Гробовщик услужил мне, как он страшно мне услужил. Гробовщик услужил мне, как он страшно мне услужил: Я прощаюсь с тобою, с тем, кого я любил.