Сегодня получила твое письмо от 20 июля. Я очень рада, что тебе переслали мои письма, которые я отправляла в Казань, иначе очень много моих писем зря пропало бы. Любимый, ты очень беспокоишься обо мне. Но, милый, я тебе уже писала, чтобы ты не беспокоился. Конечно, нам придется здесь зимовать, но это мне не кажется теперь страшным, человек должен ко всему приспосабливаться. Прежде всего, думаю работать в колхозе, в огородничестве. Вот как только переедем к Вере, я начну работать. В колхозе я буду получать паек, сахар, крупу и масло. Картофеля у нас будет вдоволь, потому что Вера засадила два огромных огорода, я ей помогаю полоть и буду копать картошку, хлеба тоже будет в достаточном количестве. Дрова будут: я надеюсь достать водки, а за водку привезут и наколют дров, за квартиру
не нужно будет у Веры платить. Правда, изба очень холодная и плохая, но все-таки жить будет лучше. Дочка уже большая, ее в сильные холода можно будет держать в пальто. Ехать, куда-нибудь, например, в Красноуфимск, – я не поеду, думаю, что лучше всегда оставаться на месте. Может быть, мне придется продать или променять что-то из твоих вещей, ели это будет крайне необходимо. Так что, любимый, тебе не нужно беспокоиться за меня. Вот за тебя я ужасно беспокоюсь, меня беспокоит то, что ты пишешь, что у тебя будут деньги, и ты сможешь их мне высылать. Ты что-то знаешь и не говоришь мне… Не нужны мне никакие деньги – лишь бы ты был в безопасности, в резерве! Слышишь?! Не нужно мне денег! Мы живем прилично, и мне ничего не нужно. Роднушенька, запомни навсегда, что ты один мне дороже всего на свете. Береги себя для меня! Ты мой любимый, ты мой муж дорогой, а я не знаю, когда, наконец, тебя увижу. Войне не видно конца, но ты думай о себе, береги себя для меня. Напиши папе в Москву, пусть он справится о твоем предложении в ГУС.