Голоса ночи (сборник)
Шрифт:
Настя обнимала его за плечи, заглядывала в глаза, пытаясь что-то обнаружить в них. Но эти серые глаза были совершенно непроницаемы и как будто пусты. Ей становилось страшно, и она отводила взгляд.
– Все будет в порядке, – сдержанно говорил Николай. – Не пори горячку.
Тогда же, в начале весны, она узнала номер телефона его матери. А потом, в середине апреля, муж внезапно исчез. Вечером, придя с работы, она приготовила ужин, посмотрела телевизор, дождалась часа, когда Николай всегда возвращался. Потом подождала еще, без особой тревоги, решив, что у него какая-то срочная работа. Девушка
«Как это – не ждать? – Настя перечитала записку, надеясь найти в ней какой-то иной смысл. – Что это значит?»
Она ничего не сказала родителям, не знала, что сообщить, как объяснить. Мучительно припоминала все последние дни, все слова – и не находила ни единой причины для разрыва. «Уехал, – горько думала она. – Даже не попрощался. Даже не написал «целую»! А вдруг он никуда не уехал, а живет у жены?» Если бы она поинтересовалась мнением матери, та бы немедленно ответила, что так и есть – Настя доигралась. Отец бы очень расстроился, братец начал бы смеяться. И потому, когда она звонила родителям, то говорила деланно-веселым голосом и сообщала, что все в порядке.
Николай позвонил всего раз, по межгороду. Девушка даже слова не успела вставить. Он звонил лишь для того, чтобы напомнить – квартира оплачена до конца месяца, Настя может там остаться, но сам он не вернется. Все кончено.
Она уже не помнила, сколько раз ее бросали. Знала одно – сейчас больно как никогда. Удар был нанесен совершенно неожиданно. Она еще пыталась в чем-то разобраться, даже сходила к нему на работу – спросить, не знают ли там чего-нибудь? Выяснилось – он уволился.
Она ждала, плакала по ночам, сидела у телефона в надежде, что Николай позвонит. Но звонили только родители. Первой все поняла мать.
– Еще один, – вздохнула она. – Тебя как сглазили…
Она верила и в сглаз, и в порчу, и в венец безбрачия, и в прочие вещи, которые не поддаются проверке, но производят большое впечатление.
Настя не только прожила в съемной квартире до конца апреля, но и уплатила за май из собственных средств. Ею руководило какое-то суеверное чувство – если она здесь останется, не все кончено, есть надежда. Часто являлось искушение отправиться по известному ей адресу, поговорить с Юлией… А возможно, и с Николаем если тот вернулся к жене. Но Настя никак не могла решиться.
Когда наступило лето, ей стало ясно, что с квартиры придется съезжать – такой расход был не по карману. И только тогда, хватаясь за соломинку, Настя вытащила припрятанный когда-то клочок бумаги с номером во Владивостоке. Позвонила его матери… И даже не назвав своего имени, почти не задавая вопросов, узнала все.
Глава 3
Дом в переулке она посетила только несколько дней спустя. За это время она приняла решение – вернуться к родителям, всю себя отдать работе, и, если получится, не думать
«В конце концов, он ведь меня бросил, – пыталась рассуждать девушка. – И теперь он мне – никто. Почти два месяца прошло с тех пор, как он позвонил и сказал «Кончено». Погиб в середине мая… Так какое мне до этого дело? Мы давно расстались».
Но ей было дело, еще как было, потому что Настя никак не могла забыть свою последнюю любовь. И теперь ей начинало казаться, что она не ошибалась, что Николай и в самом деле был ТОТ, та самая «вторая половинка», в которую она верила безусловно, которую искала, так часто ошибаясь. И чувствовала себя ограбленной.
– Пора успокоиться, – нервничала мать, узнав обо всем случившемся во Владивостоке. – Не ввязывайся, забудь. Мы же почти ничего о нем не знали. Вдруг какая-то разборка? С машинами был связан, а это такой бизнес… Ничего о своей семье не говорил, о прошлом тоже. Может, даже к лучшему, что вы расстались, прежде чем…
– Да как ты можешь? – плакала дочь. – Сама же говорила, что он тебе понравился!
– Мало ли что говоришь… Я переживала, надеялась, что наконец выйдешь замуж. Откуда мне знать, кто он такой и почему его убили?
– Ты имени своего не называла? – в свою очередь тревожился отец. – Как ты говорила, что?
– Ничего особенного, – Настя вытерла слезы и снова принялась разбирать вещи, привезенные в родительский дом со съемной квартиры. – Позвонила, спросила Николая. А какая-то женщина сразу ответила, что он мертв, убили… Ее нельзя было остановить, она все говорила и говорила…
Девушка провела рукой по пылающей щеке. Разговор до сих пор звучал у нее в ушах.
– Убили, ограбили! – твердила женщина в трубку. Она не плакала, и голос звучал на удивление сухо и спокойно. Только вот интонация – резкая, как будто кого-то обличающая. – Отняли все деньги, зарезали. Вот так вот, вот так!
Настя до того оторопела, что ничего не сказала. Если бы ее спросили об имени, о том, кем она доводится Николаю, девушка и тогда бы ничего не смогла сказать. Но ее не спрашивали. Информация повторялась и повторялась, как лента, пущенная по кругу, как прогноз погоды на автоответчике в метеослужбе. Наконец Настя повесила трубку первой. Она не могла больше слышать этого голоса, в котором было столько горя, столько безнадежности.
– Ты не назвала своего имени?
– Меня не спросили.
– Хорошо, – отец шагал по ее маленькой комнатке, натыкаясь на разбросанные вещи. – Это очень хорошо, что не назвала. Убили, надо же! А вдруг тебя притянут?
– За что?
– Найдут, за что, если никто другой не подвернется, – бросила мать, открывая шкаф и укладывая туда вещи Насти. – Телевизор надо смотреть. Кто с ним жил – ты! На ком он хотел жениться – на тебе! А деньги – что за деньги, откуда? С тебя спросят.
– При чем тут деньги? – Настя отвернулась к окну. Наступило лето – ласковое, мягкое лето. Она-то мечтала, что они с Николаем будут ходить в ближайший парк, загорать на озере, кормить уток. Нехитрые, простые удовольствия, не требующие расходов. Она никогда не мечтала ни о красивой жизни, ни о курортах, ни о дорогих подарках. Все, что ей было нужно, это близость любимого человека, да еще, может быть, Правда.