Голоса в темноте

Френч Никки

Бен принялся с любопытством рассматривать свои руки.

— Я многое делаю сам. Отбираю материал, строгаю, колочу молотком, зачищаю, но мне это нравится. Мой старик был сварщиком. Завел дома мастерскую и все выходные проводил там: сначала разбирал предметы, а потом снова их собирал. Когда я был моложе, пообщаться с отцом можно было единственным способом — пойти туда и постоянно что-нибудь подавать: гаечный ключ или какую-нибудь другую штуковину. В результате я нашел способ зарабатывать на жизнь тем, что отец считал своим хобби.

— А у меня все не так, — ответила я. — И с отцом, и с работой.

— Ты потрясающий специалист. Складываешь все воедино.

Нагоняешь на нас смертельный страх.

— Иногда я сама не могу поверить, что я это делаю — или делала. Возьми, например, оценку рисков офиса. Можешь себе представить такое? Если бы это была оценка рисков буровой вышки или полярной экспедиции, но я делала то, что требовали страховые компании. Стала классным экспертом и могла профессионально оценить, что плохого может приключиться с человеком в его кабинете. В прошлом году в Соединенном Королевстве девяносто один конторский служащий пострадал от жидкости для исправления печатных текстов. Интересно, как можно повредить себя канцелярской замазкой?

— Я тебе отвечу: сначала человек пользуется мазилкой, она попадает ему на пальцы, а потом он этими пальцами трет себе глаза.

— Тридцать семь человек поранили себя калькуляторами. А это как? Они же не тяжелее упаковки для яиц. Видишь, я кое-что знаю о рисках.

Все это больше не казалось мне забавным. Я села и посмотрела на часы.

— Мне кажется, нам обоим пора.

Мы приняли душ, но вели себя вполне пристойно. Только вымыли друг друга, вытерли и помогли одеться. Одевать Бена оказалось не менее возбуждающим, чем раздевать. Но в целом ему повезло больше, чем мне: у него была свежая одежда, а мне пришлось довольствоваться тем, в чем прибежала. Надо было заскочить домой и переодеться. Бен приблизился ко мне, взъерошил волосы, поцеловал в лоб.

— Мне немного не по себе от того, что я вижу тебя в одежде Джо.

Я покачала головой:

— У нас, должно быть, одинаковый вкус. В этой самой рубашке меня похитили. Сначала я намеревалась выбросить ее в мусорное ведро или сжечь, но рубашка симпатичная, и я решила, что не перестану вспоминать о том кошмаре, если сожгу любимую тряпку.

— Эта рубашка принадлежала Джо. Она купила ее в Барселоне. Или ты тоже покупаешь вещи в Барселоне?

— Ты уверен?

— Да.

Я замолчала и лихорадочно думала. Этот факт что-то да значил. Только что?

* * *

Уже на лестнице мы снова поцеловались. Мгновение мне казалось, что я не сумею уйти. Вцеплюсь в Бена и буду чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Но затем приказала себе не глупить.

— Придется возвращаться в этот ужасный мир.

— Что ты намереваешься делать?

— Сейчас поеду домой — то есть в квартиру Джо — и переоденусь. Нельзя же ходить в одном и том же.

— Я не это имел в виду.

— Сегодня или завтра тот человек обнаружит, что убил не меня. И снова начнет охоту. Может быть, попытаюсь узнать, куда подевалась Джо. Хотя мне кажется, что из этого ничего не получится. — Надежда, которую я питала, когда лежала с Беном в постели и ела тост, начинала улетучиваться.

Бен глубоко задумался и поигрывал ключами от машины.

— Сегодня позвоню родителям Джо. Они должны вернуться. Посмотрим, может быть, что-то прояснится.

Я поцеловала его, для чего мне потребовалось подняться на цыпочки.

— Это означает «спасибо». И еще — что ты не должен рисковать ради меня.

— Не говори глупостей, Эбби. Я тебе позвоню. — Он подал мне визитную карточку, и нас обоих развеселила официальность его

жеста. — А меня ты всегда найдешь по одному из этих телефонов.

Мы снова поцеловались. Я почувствовала его ладонь на своей груди и накрыла ее своей рукой.

— Не могу избавиться от мыслей о том человеке из Амстердама.

* * *

Я лежала в ванне, повязав голову полотенцем, и думала, как он станет рассуждать. Он вот-вот обнаружит, что я еще жива. Не исключено, что уже знает. И еще одно: мой неосторожный звонок на мобильник. Телефон у него — это его трофей. Я тогда представилась Джо. Не мог ли он решить, что я пытаюсь организовать на него охоту?

Я оделась в вещи Джо. Специально выбрала серые брюки из рубчатого вельвета и кремовый, толстой вязки, свитер. Ничего подобного я раньше не носила. Пусть считается, что Эбби Девероу умерла. А я — одна из тех миллионов, кто бродит сейчас по Лондону. Как он сумеет меня найти? Но вот другой вопрос: смогу ли найти его я?

Затем я сделала то, что должна была сделать раньше: сняла трубку и набрала по памяти номер отца Терри.

— Слушаю, — ответил он.

— Ричард, это Эбби.

— Да, Эбби. — Голос был вежливо-ледяным.

— Понимаю, как все это ужасно... И переживаю за Терри.

— Рад слышать это от вас.

— Его отпустили?

— Пока еще нет.

— Я уверена, что это сделал не он. И предприму все возможное, чтобы ему помочь. Скажите об этом его адвокату.

— Хорошо.

— Я дам вам свой номер... Хотя нет... лучше перезвоню. Или позвоню Терри, когда он вернется. Договорились?

— Хорошо.

Последовала пауза, а затем мы попрощались друг с другом.

* * *

Я стояла в самом центре гостиной Джо и осматривалась. Это была та неприятная стадия поисков, когда человек что-то не нашел в этом месте, но пришел повторить попытку. Но со мной все обстояло еще хуже: я не представляла, что искала. Хорошо бы обнаружить дневник. Из него я бы выяснила, какие планы были у Джо. Однако в столе я уже успела порыться и ничего подобного не нашла. Я прошлась по комнате, снимая с полок предметы и опять водружая их на место. На подставке у окна стоял горшок с растением. Моя мама определила бы, что это такое, сказала бы даже латинское название. А я понимала одно — оно желтело. Земля была твердой и потрескалась. Я принесла с кухни стакан воды и побрызгала на несчастный цветок. Вода быстро скрылась в трещинах почвы. Мне пришло в голову, что такая женщина, как Джо, не уехала бы отдыхать, оставив растение погибать. Заодно я полила и баньян.

Все улики, которые я обнаруживала, были словно миражи. Возникали маревом в воздухе, но стоило мне броситься в их сторону и попытаться ухватить, как тут же растворялись.

Я жила в этой квартире. Не исключено, что Джо, уезжая в отпуск, оставила меня в ней. И рассчитывала, что я буду поливать ее цветы.

Я покосилась на стопку корреспонденции, которую уже профильтровала в поисках крупицы полезного. Но снова перебрала конверты — не найдется ли все-таки чего-нибудь полезного? И один конверт приковал мое внимание: счет за газ, который я еще не успела оплатить — иссякли мои капиталы. Конверт имел прозрачное окно, в котором был виден адрес и фамилия. Я прочитала и издала возглас изумления. «Мисс Л. Дж. Хупер». И тут же бросилась звонить Бену на мобильник. Мне показалось, что он занят и куда-то спешит. Но вот он меня узнал, и его голос потеплел. Я улыбнулась. И почувствовала прилив нежности. Как втюрившаяся четырнадцатилетняя девчонка.