Голоса выжженных земель

Гребенщиков Андрей

– Мужики, – взмолился Арех, – дайте попить, а потом уже допросы чините!

– Сушняк? – львиноподобный начальник усмехнулся в густую, давно не чесанную бороду.

– Карл Маркс, – непонятно обратился к нему Володя, – будь ты человеком, мы из одной передряги еле выбрались, едва от солнца спаслись, а здесь уже люди добивают! У нас обезвоживание дикое, скоро ласты к чертям собачьим склеим!

– Не шуми, – покладисто заявил названный «Карлом Марксом» и приказал рыжему: – Толик, дуй за водичкой и на кухне распорядись, чтобы ужин на двоих персон сготовили.

– Но

Геннадий Главыч…

– Дууууй! – протяжно произнес старик и угрожающим жестком руки подкрепил сказанное. Толямбу как ветром сдуло.

– Блин, стулья ведь, охламон, взять не догадается, опять посылать придется… – Главыч сморщился. – Старшой, ты присядь, – он указал на единственный деревянный табурет, стоящий у стены, – молодой, вроде, бодрее выглядит, постоит немного.

– Спасибо, – Арех, действительно, плыл прямо на глазах. Только что держался, но, оказавшись в тепле и относительной безопасности, потерял последние силы.

– На Толика не обижайтесь, – казалось, хозяин кабинета полностью расслабился, видать, не разглядел в пленниках никакой опасности. – Он хороший человек. Чудной немного, но кто нынче без греха?.. Молодой, если здоровье осталось, – после небольшой паузы пробасил Главыч, глядя на Никиту, – расскажи, чего натворили.

Никита кивнул, немного здоровья у него оставалось, как раз столько, чтобы развеять все сомнения в им мнимой виновности.

– Мы сюда приехали на броневике, – без перехода начал юноша. – Автомобиль это видный и редкий, раньше принадлежал моему дяде – Александру Кузнецову, – но теперь перешел по наследству мне, его племяннику. А ваши люди, узнав «Волка», обрадовались, ожидали увидеть моего дядю, но…

– Стоп! – комендант остановил Ника, подняв ладонь. – Что с Шурой? Мне не нравятся рядом с его именем слова «раньше» и «наследство».

– Мне тоже, – Никита тяжело вздохнул. – Его убили. Заказное убийство. Исполнитель уже наказан, а вот с заказчиком… Если вы в курсе метрошных дел, то знаете про Диаспору. Она нам не по зубам. Ее киллеры охотятся и за мной, и это одна из причин, почему я оказался здесь, – родная станция не в силах меня защитить.

– Дурные вести, – старик откинулся на дряхлом, тут же затрещавшем стуле и горестно прикрыл глаза. Ник был уверен, что собеседник после фразы «его убили» ничего уже не слышал. – Ужасная потеря.

Юноша молча ждал, пока комендант вновь обратит на него свое внимание, но тот погрузился с головой в какие-то свои, явно безрадостные думы и на гостей не реагировал.

Из ступора его вывел рыжий, ворвавшийся в комнату с двумя оловянными кружками, полными воды.

– Принес, Геннадий Главыч! – запыхавшись, выпалил он и передал питье мгновенно оживившимся Володе и Никите.

– Толя, – осипшим голосом прокряхтел Арех. Он осушил неглубокую кружку одним залпом и теперь совал ее под нос «благодетелю», – ты бы еще в наперстке водицу принес! Тащи ведро или бидон, а лучше – цельную цистерну!

Толик оскорбился черной неблагодарности спасенных им людей и покосился на коменданта,

мол, уважить наглецов или послать подальше?

Высокий начальник качнул головой:

– И стул заодно прихвати.

Когда рыжий в очередной раз скрылся за дверью, Главыч без тени улыбки буркнул себе под нос:

– Сейчас точно бидон искать бросится… Юноша, тебя как звать?

– Никитой.

– Правильно, Шура рассказывал, но лишний раз проверить не помешает. Ник, значит… Скажи, Ник, ты дело своего дяди намерен продолжить?

Никита смущенно пожал плечами. Очень уж ему не хотелось признаваться, что дядя в свои дела его не посвящал.

– У дядюшки было несколько дел, вы о каком-то конкретном спрашиваете?

– Да, самом что ни на есть конкретном. Он поставлял нам антирад. Мы вынуждены много времени проводить на поверхности, чтобы обеспечить себя пропитанием и всем необходимым. Без таблеток общине придется туго.

Парню совсем не хотелось лишать старика надежды – тот смотрел на него именно с надеждой, осторожной, робкой, но надеждой. Однако, прежде чем Ник успел ответить, вмешался пришедший в себя Арех:

– Геннадий Главыч, нельзя бизнес с кондачка вести, купцы издалека прибыли, натерпелись всякого, устали с дороги. Ты бы первым делом нас напоил, накормил, в баньку сводил (при слове «банька» Никиту передернуло), про спать уложил даже не говорю. А с утра бы все зарешали честь по чести. А сегодня мы на ногах не стоим. На парнишку не смотри, он хоть и храбрится, но от меня недалеко ушел, тоже скоро без чувств свалится.

Как бы ни желал комендант побыстрее услышать ответ на мучавший его вопрос, но Володину правоту вынужден был признать. Законы гостеприимства даже Катастрофа отменить не могла.

– Напоим, накормим. Баньки не обещаю, но помыться сможете. Без койко-места тоже не оставим. Приставлю к вам Толика, раз уж познакомились, он побурчит немного, но быстро отойдет…

Легкий на помине Толик застыл в дверном проеме с металлическим ведром в руке. Аккуратно поставив его на пол, так чтобы не расплескать налитую почти до краев воду, он с криком «я за стулом!» скрылся в коридоре.

Несмотря на всю усталость путников и озабоченность коменданта будущим своей общины, стены начальничьего кабинета сотряс оглушающе громкий хохот.

– Дядя Вова, какие, на фиг, купцы?! – Ник с трудом дождался, пока они останутся одни. Толямба старательно сопровождал напарников во всех пунктах развлекательной программы – от ужина до помывки – и оставил в покое лишь на финальной стадии гостеприимства, именуемой «спать уложите». Правда, по широте душевной он и в сон утомленных путников попытался вмешаться, предложив девок посочнее, да поупитаннее – видать, на свой вкус. Инициатива рыжего у бывших пленников отклика не нашла – с устатку обоим героям компания в постели, мягко говоря, не требовалась. А если говорить грубо, как оно и произошло в реалии: «Толямба, иди ты в задницу со своими свиноматками! Дай, наконец, выспаться!»