Голосуйте за Цезаря
Шрифт:
Римляне, кстати, отличались терпимостью к чужим верованиям и никогда никому не навязывали свои. Также они были толерантны к чужой культуре» укладу и даже иным способам отправления правосудия. Единственное, что римляне оставляли за собой — право губернатора на окончательное слово в очень сложных судебных разбирательствах. Решения в таких делах, как правило, выносились на основании римского права.
Окажись древние римляне в наши дни, они бы очень удивились предложению архиепископа Кентерберийского интегрировать некоторые аспекты шариата в британскую юридическую практику. По моему мнению, пусть мусульмане делают, что хотят, но подчиняться они должны британским законам, и последнее слово — за британским правосудием.
Надписи, как правило, характеризуют личность
Некоторые «постеры», наоборот, убедительно просят «прокатить» тех или иных кандидатов, давая им самые нелестные характеристики: «Все они спят, и Мацерий тоже», «Мелкий воришка» и даже «Полуночный пьяница»! Пятьдесят одна надпись выполнена женщинами, и некоторые сообщения вполне положительные: «Фортуната желает Марцелла». А может, это не предвыборный слоган, а всего лишь любовное воздыхание? Интересно, что после того, как две местные проститутки, Кукулла и Змирина, выражая свою гражданскую позицию, оставили на стенах свои обращения, какие-то возмущенные граждане призвали срочно их стереть. Мы находим, что надписи и призывы были довольно-таки малоинформативными; и уж совсем не видим среди них воззваний политических — например призывов к манифестациям.
Также интересно, что кандидаты никак не рекламируют сами себя — только поддержка со стороны. Как же это не похоже на теперешнее самовосхваление партий и их выдвиженцев! Не было тогда, видимо, и заигрывания с электоратом. Скорее всего, наоборот. В Помпеях, где система патронажа и благотворительности была очень развита, судя по большинству предвыборных сообщений, кандидаты просто купались в лучах людского обожания. Эргетизм был жив, и тот, кто жаждал популярности (и голосов), обещали хлеб и термы, строительство дорог и мостов — и все это из своего кармана. Мы были бы очень даже не против, если кандидаты от наших партий не только говорили бы, но и делали перед выборами что-нибудь полезное, причем из своих денег, а не общественных. Тогда, по крайней мере, мы были бы не против их пенсий и служебных расходов.
Тем не менее существовала и обратная сторона медали. Римляне, как пишет византийский историк Прокопий, были «необычайно горды за свой город». Мы бы добавили, что каждый гордился именно за свой город. Где бы ни оказывались римляне, везде они основывали и обустраивали городские поселения. Всем окрестным народам они стремились прививать городские ценности, повсюду они несли городскую цивилизацию. Но все имеет свою цену. Не сказать, что сельское хозяйство находилось в загоне; однако именно сельское население, как это не парадоксально, частенько голодало и потому постепенно сокращалось. Древнегреческий врач Гален рассказывал о положении голодающих поселян: «Их пшеницу, ячмень, фасоль и чечевицу реквизировали, оставив им лишь немного бобовых. Когда закончились и они, крестьяне перешли на диету из молодых побегов на деревьях, выкопанных диких луковичных и корешков». Сельские жители составляли большинство населения империи, являлись движущей силой аграрной экономики, однако нещадно эксплуатировались городом. Проблема эта в наши дни никуда не исчезла — селяне постоянно напоминают политикам, что они чересчур много внимания уделяют городам, при этом «не понимая деревню».
Плебс и «сливки общества»
Зададимся очень интересным вопросом: а насколько демократической и свободной была древнеримская республиканская система? Историк Ливий описывает ранний Рим и становление Республики как череду
В этом — принципиальная разница с нашей политической системой. В нашем парламенте правящая партия принимает решения и проводит законы, не советуясь с нами, простыми избирателями. Нет у нас никаких трибунов (ну, разве что Денис Скиннер, но и он беззуб, когда его партия не у власти). И греки, и римляне были бы крайне возмущены, оказавшись на нашем месте и узнав, что парламент склонил голову перед требованиями так называемой «Европы», пренебрегая собственными британскими интересами.
Тем не менее в целом в эпоху Республики богатые аристократы из древних благородных семейств доминировали на древнеримской политической сцене — деньги, связи, происхождение и политический опыт решали все, — и потому мы считаем, что древнеримская демократия, хотя и отвечавшая некоторым критериям, все же значительно уступала демократии древнеафинской.
Появившаяся впервые в 508 г. до н.э. в Древней Элладе, новая общественная система с полным правом носила и оправдывала свое название — «demos» («народ»), у которого действительно была «kratos» («власть»).
«Результативные» адюльтеры
Древние на все сто использовали брачные (и не только) отношения для укрепления династических связей как внутригосударственных, так и международных. Александр Великий женился на принцессе Роксане из Бактрии (Центральная Азия), а Марк Антоний — на египетской царице Клеопатре из древнего рода Птолемеев. Сильные мира сего не брезговали ничем — известно, что император Август был неравнодушен к женам своих оппонентов. Через них он пытался узнать, не плетется ли против него какой-нибудь заговор. Юлий Цезарь, в молодости служивший в Вифинии (Северная Турция), «водил шашни» с местным правителем Никомедом. Видимо, настолько успешно, что благодарный Никомед даже завещал свое царство Риму.
Примеры эти заставляют задаться вопросом: отчего же скромничают современные политики? Кто знает, какие выгоды мы могли бы извлечь, если бы Робин Кук и Джон Прескотт обратили бы свои похотливые взоры не на своих секретарш, а, скажем, на «очаровательного» мистера Путина или не менее «восхитительного» мистера Бен Ладена? Да и президент Ахмадинежад тоже «ничего»... Хорошо было бы послать к нему Джорджа Гэллоуэя. Такая жертва возвысила бы нашего политика в глазах общественности.
Игра в большинстве
Представьте себе, как на парламентском «часе вопросов» министра обороны обвиняют в некомпетентности — и такое возможно. Член оппозиции вскакивает с места, ругает министра и добавляет, что его сосед-приятель справился бы с этой должностью гораздо лучше. На что министр, нервно теребя портфель, немедленно соглашается передать свой пост неведомому «приятелю-соседу». Парламент одобрительно гудит, а страна получает нового министра обороны...
Невероятно? А теперь перенесемся в Афины 425 г. до н.э. Пелопоннесская война между Афинами и Спартой тянется уже шестой год; афинское войско окружило спартанцев на острове Сфактерия, но не в силах добиться их уничтожения. Спартанцы же пытаются вырваться из блокады и даже вроде бы готовы на переговоры. Приближается зима, а это значит, что, не добившись победы, афиняне должны будут отступиться и вернуться домой. Положение насколько патовое, настолько же и отчаянное. Афиняне, имея перевес в силах, видят, как победа ускользает из их рук.