Голова королевы. Том 1
Шрифт:
— Благодарю вас за предупреждение. Но еще раз, кроме всяких шуток, позвольте мне вступить с вами в переговоры еще до начала войны. Ведь я был бы неутешен, если бы мне пришлось оказаться победителем и вы рассердились бы на меня за это!
— Тогда заранее сдавайтесь, господин паж!
— Этого я не смею!
— Ладно же, господин, паж, мы тоже очень упрямы, но менее, чем вы. Желаю вам веселиться побольше! Мне нужно идти к королеве, так как темнеет, ну а вы, наверное, захотите осмотреть валы и ворота. Смотрите повнимательнее, не роем ли мы где-нибудь подкопов и не подпиливаем ли где-нибудь решеток!
Мария, смеясь, простилась с Робертом и исчезла в воротах, которые вели во
Глава пятая
МАРИЯ ЛОТАРИНГСКАЯ
Его окна выходили во внутренний дворик и через них он мог видеть окна королевской комнаты, где был сегодня. Наступил вечер, но все-таки комнаты не были освещены. Ворота были заперты, и казалось, что замок словно вымер.
Такая тишина в столь ранний час казалась зловещей и странной.
Сэррей взял свою шпагу, засунул за пояс кинжал и тихо отворил дверь в прихожую, собираясь сделать обход, чтобы выяснить, что замышлялось под покровом этой тишины. Он прислушался и выглянул в дверь коридора. Однако и здесь царила такая же тишина… Тогда Роберт тихо открыл дверь, бесшумно выскользнул на цыпочках, тихонько спустился по лестнице и вышел на двор.
Там он сделал несколько шагов, прячась в тени от стены, и потом осмотрелся по сторонам.
Комнаты флигеля, находившиеся над его комнатами, были ярко освещены, и луч света проникал сквозь спущенные тяжелые гардины окон.
Это удивило Сэррея; ведь кастелян уверял, что в этом флигеле никто не живет!…
Вдруг Роберт увидел, что мимо него проскользнули две фигуры, и он был убежден, что то были духовник и какой- то другой мужчина. Значит, там происходило что-то, что хотели скрыть от него!
С сильно бьющимся сердцем Сэррей проскользнул обратно в дом, бесшумно взобрался по лестнице, попал в коридор и на мгновение остановился здесь прислушиваясь.
Наверху открылась дверь.
Роберт спрятался в нишу под лестницей.
Какой-то мужчина осторожно спустился по лестнице,
Роберт последовал за мужчиной и, когда последний добрался до верхней ступеньки, услыхал тихий смех, по которому сейчас же узнал Марию Сэйтон.
Роберт приложил ухо к двери комнаты, откуда доносился смех.
— Нет, это великолепно! — промолвила Мария Сэйтон. — Я боюсь только одного, что он совсем не проснется, и мы напрасно оденемся в эти саваны. Но какая отличная комедия получится, когда храбрый молодчик будет рваться к решеткам и не сможет выбраться из комнаты, чтобы совершить геройские деяния! Но обещайте мне, кастелян, что тогда, когда челнок счастливо переберется через озеро, вы позволите нам шуметь, словно настал час Страшного Суда. А когда он выбьется из сил в желании взломать дверь и начнет кричать и ругаться в окно, тогда вы тихо отопрете дверь и дадите ему возможность приступить к погоне за привидениями. Ведь он не знает ни ходов, ни ковровых дверей. Мы уж помучаем его досыта! Если он примется догонять меня, тогда Флеминг начнет высмеивать его, а если он станет преследовать Марию Бейтон, то замогильный голос Ливингстон примется вышучивать его.
— А в конце концов мы устроим так, чтобы он свалился в погреб, пусть постынет там до завтрашнего утра! — засмеялась Флеминг.
— Мы же примемся танцевать наверху танец привидений! — фыркнула Сэйтон.
— Глупые девочки! — сказала Мария Лотарингская. — Я не хочу вам портить шутку над этим высокомерным мальчишкой, но смотрите, не браните меня потом, если она вызовет серьезные последствия. Если этот кичливый паж заподозрит что-либо, то не останется больше ничего иного, как заставить его онеметь навсегда, так как Арран скоро разгадает нашу игру!
— Ваше величество! — возразила ей Мария Сэйтон. — Право же, он совсем не так плох. Если бы он не был связан своим словом быть верным графу, он был бы для нас самым потешным и добродушным оруженосцем на свете!
— Мария Сэйтон с такой теплотой говорит о паже, — строго промолвила вдовствующая королева, — что я начинаю подозревать, не дорожит ли она гораздо больше его жизнью, чем благом моей дочери.
— Ваше величество! Как истинная Сэйтон, клянусь вам! Я отношусь к нему сочувственно только потому, что верю, что это вполне заслужено им. Но я не остановился бы перед тем, чтобы воткнуть ему кинжал в самое сердце своей рукой, если бы он служил помехой к спасению королевы. Но в то же время я искренне признаюсь, что мне причинило бы большое горе, если бы ему напрасно сделали бесполезное зло!
Услышав эти слова, Сэррей почувствовал лихорадочное сердцебиение. Эта милая девушка могла бы любить его, а ему придется только восстановить ее против себя, если он будет исполнять то, что предписывает ему долг.
— Пора! — раздался из комнаты решительный голос королевы. — Дрейбир, проводите графа и откройте ему ворота! На всякий случай велите завесить окна снаружи, чтобы тот ничего не увидел, в случае, если он все-таки будет подглядывать или проснется от шума. Ты же, Мария…
Дальнейшие слова Сэррей не мог расслышать, так как голос королевы понизился до глухого шепота.
Роберт услышал только тихое побрякивание оружия — значит, готовились пустить в ход насилие. Вероятно, гарнизон замка подкуплен королевой-матерью, так как иначе им не могло бы удастся проведение намеченного плана, И Роберт решил удостовериться в этом.
Он торопливо поднялся по лестнице еще выше, прошел во второй этаж, и нашел лестницу, ведшую на зубцы замка. Там он увидел часового-стрелка, лежавшего на сигнальной пушке, которой можно было поднять тревогу.