Голова королевы. Том 2
Шрифт:
Лорд был высоким, худым человеком, почти лысым, причем уцелевшие волосы были совершенно седыми.
— Все ли готово к охоте? — спросил он.
— Все. Вам, милорд, стоит только приказать, и можно будет начать в любой момент. Вы, конечно, позволите взять арендаторов для загона?
— Арендаторов? Ну конечно! Так, в десять часов мы выезжаем из дома. Сходи сейчас же к леди и узнай, как она изволила почивать.
Лорд отвернулся. Бастиан же глубоко склонился перед ним и с двусмысленной усмешкой вышел из комнаты.
Молодой
Согласно полученному приказанию Бастиан отправился к супруге своего господина.
Когда-то леди, может быть, и была красивой, но теперь она отличалась такими внушительными размерами, что о красоте не могло быть и речи. Из-за своей полноты она вынуждена была больше сидеть, так как единственная часть тела, которой она еще владела совершенно свободно, был язык.
Разговор ее с управляющим опять-таки вертелся вокруг гостей, охоты и наконец коснулся лошади, на которой должна была ехать леди Бэллинэгем. Она засыпала Бастиана вопросами, и лишь его многократные уверения в полнейшей незлобивости и миролюбии выбранного для нее животного успокоили ее.
Поклонившись, Бастиан отправился к сыну лорда Бэллинэгема. Родриго, как звали этого отпрыска старинного рода, был молодым человеком двадцати двух лет. Это был грубый, совершенно невежественный, гордый до глупости и властный дурак. К нему Бастиан подошел с выражениями несравненно большего почтения, чем к отцу.
Не обращая внимания на льстивый поклон управляющего, Родриго спросил:
— Бембо вернулся?
— Да! Он исполнил возложенное на него поручение.
— Ты будешь сопровождать меня сегодня вечером. Ты составил себе какой-нибудь план относительно этой девчонки?
— Да, я только что получил разрешение использовать арендаторов для загона, таким образом все взрослые мужчины будут удалены из дома, и вам станет очень легко увезти девушку так, что на первых порах никто даже и не догадается, куда она делась. Для этого я уже нашел двух дельных парней.
— Это хорошо!
Когда разговор с Родриго был кончен, Бастиан направился к его сестре и попросил доложить о себе. Его немедленно пустили.
Мы уже знаем, как звали дочь хозяина дома.
Вероника была настоящей красавицей; если Родриго и приходил в ярость от неминуемой бедности, к которой быстро шла семья, то Веронику это окончательно изводило и заставляло постоянно проливать слезы. Этим и объяснялись ее бледность, худоба и скорбные складки рта и лба.
Она приняла управляющего несравненно ласковее, чем все остальные члены семьи, и ответила на его приветствие.
Бастиан приблизился к ней и передал ей письмо.
Вероника быстро схватила письмо, знаком приказала Бастиану удалиться, и когда тот ушел, вскрыла конверт и вполголоса прочла следующее:
«Дорогая моя, жизнь моя! Не жди меня! Я не имею возможности воспользоваться предстоящей охотой, чтобы повидать
Вероника глубоко вздохнула и поникла головой. Письмо выпало из рук, и несколько слезинок украдкой скатились по ее щекам. Трудно было сказать, что происходило в ее душе. Но во всяком случае слезы свидетельствовали о том, что она небезразлично относилась к судьбе человека, написавшего ей это письмо.
Девушка долго сидела в таком положении, пока в замок не стали съезжаться гости. Хозяин принимал их всех на веранде, а в восемь часов пригласил в столовую к завтраку.
Небольшой ручеек, протекавший через парк Бэллинэгема, извивался по краю луга, направляясь к незначительной возвышенности. Там он круто сворачивал под прямым углом. На этом повороте ручья была расположена вторая деревня, принадлежавшая имению.
Самым высоким строением там была мельница. Это здание не отличалось красотой, но все же могло считаться лучшим во всей деревне, так как все остальные можно было назвать не более как хижинами. Между некоторыми из них стояли крытые навесы.
В это утро все взрослые обитатели деревни, запасшись разного рода инструментами и собираясь на работу, сошлись на площади и обменивались впечатлениями о прошумевшей грозе. Вскоре перед зданием мельницы появился рослый пожилой человек в сопровождении нескольких молодых людей, и все они, казалось, хотели присоединиться к собравшимся. Но вдруг пожилой — мельник по имени Бруф — смутился: он увидел человека, поспешно направлявшегося к деревне по берегу ручья.
— Управляющий! — пробормотал мельник.
— Бастиан! — воскликнули другие. — Чего этому дьяволу здесь нужно?
— Послушайте, Бруф, — крикнул Бастиан, — плохой порядок у вас, я вижу, мне придется сменить вас!
— Я делаю, что могу, сэр, сомневаюсь, чтобы кто-либо другой на моем месте действовал бы успешнее меня! — ответил старик, сняв шляпу.
— Что значит это сборище? — резко крикнул Бастиан.
— Мы собирались приступить к полевым работам после вчерашнего дождя.
— Никаких работ не будет! Милорд сегодня охотится, а вы должны сгонять дичь из леса к реке Ларгане.
— А как же полевые работы? Ведь две недели была засуха, и мы ничего не делали!… Мы потеряем лучший день и принесем ущерб и себе, и лорду, поля-то останутся невозделанными.
— Никаких возражений! Соберите всех, от мала до велика, площадь выгона должна быть обширная, поняли вы?
— Да, сэр! — ответил мельник.
Во время этих переговоров из дома при мельнице вышла молодая девушка и направилась к навесу.