Голова путешественника. Минута на убийство (сборник)

Блейк Николас

– Я думаю, нам лучше встретиться завтра утром в ее квартире, если мистер Лейк вас отпустит, – прервал его Блаунт.

– Может быть, она как раз и хотела, чтобы кто-нибудь узнал это, – продолжал свое Найджел. – А вы не находите, что мотивом могло бы быть…

Он остановился, задумался. Потом продолжил:

– Это мне напомнило кое-что. Одну странную оговорку, мелочь. Может быть, она ничего и не значит. Я рассказывал вам, что Чарльз Кеннингтон произнес одну фразу, оценивая эскиз Сквайерса: «Зверская морда выглядывает из зарослей бугенвиллеи». Через несколько минут миссис Лейк повторила эту фразу слово в слово. Причем после того, как заместитель

директора сказал, что эскиз годится для обложки томика Блумсбери. Потом я пытался установить, куда делась капсула. Миссис Лейк сообщила, что в последний раз видела ее на столе, когда Чарльз произнес: «Убийственная морда смотрит из зарослей бугенвиллеи». Во фразе, которую она незадолго до этого воспроизвела правильно, изменилось одно только слово… Может быть, это чистая случайность… С другой стороны, это снимало подозрения с ее мужа. Вы помните: если капсула в этот момент все еще лежала на столе, он никак не мог отравить кофе Ниты. Но если она видела, как он это сделал, или подозревала, что это сделал он, а никто другой, и хотела прикрыть его, то это как раз та ложь, которую могла сочинить умная женщина. И в этом случае маленькая оговорка «убийственная» может свидетельствовать, что было у нее на уме.

– Ну ладно… Для меня это сложновато, – сказал Блаунт, поднимаясь, чтобы уйти. – Совсем поздно уже. Мне пора. Очень интересно было с вами беседовать, Стрейнджуэйз. Весьма вам обязан. И если вам доведется завтра часов в десять оказаться на Диккенс-стрит, 19…

У дверей Блаунт обернулся еще раз.

– И не забудьте: ее муж не был единственным, кого показания миссис Лейк поставили вне подозрений.

В гнездышке уюта и любви

– Так вот оно, это гнездышко! – Найджел с любопытством осмотрелся.

Было половина одиннадцатого утра. Найджел пришел в министерство даже раньше обычного и сразу сел за работу. Быстро закрыв незаконченные накануне дела, он пошел к директору. Джимми Лейк сидел в своем кабинете, беседуя с офицером безопасности мистером Эдкоком, толстым, веселым, вечно немного сонным экс-полицейским, которому с того самого дня, как его назначили на этот пост, не приходилось заниматься (если не считать прошлогодней эпидемии хулиганства, когда кто-то начал резать пальто на вешалках) ничем, кроме случаев пропажи вещей и мелких краж.

– Да, Найджел? – обернулся к нему Джимми Лейк.

Он выглядел совершенно измотанным и обеспокоенным.

Найджел передал ему просьбу суперинтенданта Блаунта.

– Ну конечно, – сказал Джимми. – Оформите это как служебную командировку. И, если вы не против, я бы воспользовался вашим кабинетом. Мне сейчас в этой комнате очень не по себе…

Они перекинулись еще несколькими словами. С Эдгаром Биллсоном опять проблемы, пожаловался директор. Он должен в конце недели уйти в отпуск, а полиция просила, чтобы никто из присутствовавших вчера в кабинете Джимми пока не покидал Лондона. Следствие, как бы тактично и разумно ни вел себя суперинтендант Блаунт, всерьез осложнит работу управления. А тут еще одно идиотское происшествие: потерялась секретная папка. Но Найджел пусть пока об этом не думает: пропажей займутся мистер Эдкок и канцелярия.

Уходя, Найджел сообщил мисс Финлей, что в его комнате будет работать директор.

– Предупредите в канцелярии, чтобы все телефонные звонки для него переключили на мой номер. И приласкайте его, хорошо? Он совершенно убит.

Памела Финлей в это утро была

необычно тихой. Да и на всем этаже царила тревожная, подавленная атмосфера, словно рядом находился тяжело больной человек. Все говорили вполголоса, ходили, стараясь не стучать каблуками; внезапная дробь пишущей машинки воспринималась как перебранка в больничной палате.

– Некоторые машинистки голову потеряли от страха, – пытаясь говорить непринужденно, сказала мисс Финлей.

– Боятся, что может настать их очередь? Скажите им, пусть не будут такими дурами.

– Скажу, – охотно пообещала мисс Финлей. – С удовольствием. Сплетничают, болтают, треплются… головы-то пустые! Это правда, Стрейнджуэйз, что вы работаете теперь вместе с полицией? Говорят…

– Суперинтендант – мой старый друг. Кстати, что там с пропавшей папкой? Вы что-нибудь слышали?

– Нет. О, минутку, минутку. Это что, папка, по поводу которой директор вчера поднял шум? ПХК 14/150? Ее еще не нашли? Уверена, она у зама, он с нее буквально не слезает.

Найджел тоже стал что-то припоминать. Часов в пять вечера к нему зашел Меррион Сквайерс и спросил про какую-то папку, которая, как утверждают в канцелярии, должна быть у директора, но которой тот не получал. Найджел пропустил это мимо ушей, хотя и спросил мисс Финлей, нет ли этой папки в их комнате. Он вспомнил ее возмущенную мину, когда она услышала, как Меррион Сквайерс изрек: «Секретари приходят и уходят, а папки остаются».

– У ирландцев, – сказал он, вспомнив об этом, – несколько иные представления о порядочности.

У мисс Финлей широко раскрылись глаза.

– Значит, это Меррион Сквайерс?.. Полиция арестовала его?

– Боже мой, о чем вы? Ничего подобного. Я просто думал об ирландском характере. Если вы будете делать поспешные выводы, то впутаете меня в историю и меня обвинят в злостной клевете.

– Извините, – произнесла мисс Финлей без тени сожаления. – Забудьте, что я сказала. Но я просто уверена, что ОН с огромным удовольствием сделал бы это: ведь они с мисс Принс были как кошка с собакой, согласитесь, Стрейнджуэйз.

– Дорогая моя, мы с Биллсоном тоже как кошка с собакой, но это не значит, что мы только и думаем, как бы засадить друг друга в тюрьму.

Памела Финлей открыла рот, чтобы, как обычно, громоподобно расхохотаться, но, спохватившись, зажала рот рукой и с укором посмотрела на Найджела, как будто он сказал нечто непристойное. Найджел перевел разговор на текущие дела и дал мисс Финлей некоторые инструкции. Спустя несколько минут он сидел в автобусе и ехал по направлению к Диккенс-стрит.

– Так вот оно, это гнездышко! – сказал он суперинтенданту Блаунту. – Ну, что я вам говорил?

– Вы здесь, случаем, не бывали?

– Никогда.

– Значит, я должен отдать должное вашей проницательности.

Квартира Ниты Принс находилась на верхнем этаже дома. На первом этаже располагалась адвокатская контора, а на втором и третьем – небольшое издательство. Имелось также полуподвальное помещение, где, очевидно, жил дворник: когда Найджел поднимался по лестнице, там яростно залаяла собака. «Очень удобно, – подумал он, разглядывая медную табличку с названием издательства на площадке второго этажа, – издательские работники вместе с адвокатом испаряются в пять или шесть вечера, после этого весь дом пуст, и некому подсмотреть, кто приходит к Ните, если только дворничиха не страдает болезненным любопытством. Очень удобно для Ниты. И очень неудобно, вероятно, для Блаунта».