Голова с дыркой
Шрифт:
"А вдруг сок потечёт?
– запоздало подумал он.
– Как у кокосового..."
Но орех, треснув спелым арбузом, распался надвое, обнажая белое нутро. Словно две миски со сметаной. Сердцевина лопнула пополам, задетая острым ножом.
Анатолий обрадовался: "Тугой, налитой! Спелый, сразу видно!"
Обе половинки шатались в скорлупе совершенно свободно - то есть, судя по всему, орех созрел достаточно. И даже стал немного подсыхать. А держался на ветке потому, что черешок попался крепкий. А может, поджидал именно его, Анатолия...
Переворачивать
Но и вытряхивать не на что: измятые, измочаленные и истоптанные стебли травы не внушали Анатолию доверия, а собственные немытые руки - тем более. И хотя существует пословица "В походе всё стерильно", при наличии столь удобной посуды, как ореховая скорлупа, лучше пользоваться ею. Будто из кастрюльки ешь. Не очень культурно, зато много.
Перед Анатолием стояли две глубокие миски, до краёв наполненные плотной ореховой массой.
Он взял одну и понюхал. Пахло натуральным орехом: тем неуловимо-постоянным оттенком запаха, который присущ всем орехам без исключения - от арахиса до кокосового. Конечно, особенности имеются, но в основном запахи схожи. Как, впрочем, и вкусы. Но в этом предстоит убедиться.
Подцепив на нож немного маслянистой массы, Анатолий положил её в рот.
И ему показалось, что невдалеке кто-то огорчённо охнул. Или даже испуганно. Тем самым полностью испортив первое впечатление о неведомом вкусе.
– Кто здесь?
– спросил Анатолий, вскакивая. Кусок ореха он проглотил, ничего не почувствовав. И сразу устыдился вопроса: ну как инопланетяне поймут его речь? А если кто и спрятался, то вряд ли подойдёт. Даже если предложить ему разделить трапезу.
Но на всякий случай Анатолий решил пригласить возможных туземцев хотя бы жестами: поднял половинку ореха, попротягивал в разные стороны, словно отдавая. Затем положил орех, раскинул руки в стороны, словно обнимая окрестности, прижал к груди и указал прямо перед собой. Сделал несколько приглашающих жестов правой и левой рукой поочерёдно. Приложив ладони ко рту рупором, пару раз эгегейкнул.
При этом страшно жалел, что в памяти не сохранились сурдомимические приветственные жесты североамериканских индейцев - когда-то же ему показывали. Но, видно, при ударе головой приложился именно тем местом, где они хранились. Да и кто их сейчас запоминает - при наличии автопереводчиков и анализаторов речи?
Но инопланетяне в гости не являлись.
Исчерпав фантазию, Анатолий махнул рукой и сел. Продолжать ксенобиотические изыски он не стал: в животе сильно бурчало.
Инопланетяне, буде такие случились поблизости, никак не отозвались на попытки Анатолия вступить в контакт. Мало ли чем они могли посчитать его физкультурные упражнения? Разминкой перед ужином, религиозным ритуалом, призыванием аппетита, ещё чем-нибудь.
А может, ему послышалось, померещилось?
Но, когда Анатолий вновь подцепил ножом порцию ореха и отправил
"А может, сам орех вздыхает?" - подумал Анатолий, вспомнив в рассказе у Шекли розовый хихикающий брусок.
Но то было совсем уж дурацкое предположение, и Анатолий, водрузив половинку скорлупы на колени, принялся поедать кусочки ореховой мякоти.
"Это мясо с ножа есть нельзя, - думал он, - злым станешь. А орехи можно. Но каким станешь? Добрым?"
Откуда-то всплыло выражение "разделают под орех", но оно совершенно не подходило под обстановку, и Анатолий прогнал его.
Масса оказалась сытная, жирная, и почти не похрустывала на зубах, как обычные земные орехи. Но вкус сильно напоминал общеореховый, хотя и казался чуть слаще кокосового.
Выев примерно половину половины, Анатолий со вздохом удовлетворения отставил скорлупу в сторону.
Да, пожалуй, о завтрашнем пропитании можно не беспокоиться. Лучше побеспокоиться о сегодняшнем ночлеге.
Но возле половинок ореха закружилась всякая насекомая мелочь, намереваясь если не доесть, то испортить. И пришлось заботиться о завтрашнем пропитании.
Анатолий отогнал мошек рукой, поискал глазами, чем накрыть половинки орехов, плюнул, выругав себя за бестолковость, списал её на оставшееся головокружение - и накрыл полную скорлупу недоеденной.
Из кустов будто снова донеся возглас, но Анатолий решил не обращать внимания: птица какая-нибудь загнездилась. Типа выпи. Спать укладывается, вот и зевает.
"И мне пора о ночлеге подумать, - решил Анатолий, поглядывая на косые лучи солнца, неведомо каким манером пробившиеся сквозь стволы деревьев.
– Топать сегодня обратно не стоит. Да ещё на полный желудок. А шалашик смастерю, как раз и стемнеет".
Выбрав подходящее место между невысокими деревцами и положив на развилки двух стволов срубленный стволик третьего, Анатолий занялся сбором строительного материала. Его поманили близстоящие кусты с прямыми ветками и пучками листьев наверху. Ни дать ни взять маленькие пальмочки, но поровнее, без наплывов и неровностей на стволах. Идеально сгодятся на стенки. А листья пойдут на крышу.
Но не успел Анатолий, сжимая в руках нож, подойти к кустам, как из глубины зарослей, умоляюще протягивая руки и что-то лепеча, вышел инопланетный туземец. Шёл он странно, на полусогнутых ногах, высоко держа голову.
ВЫХОДЕЦ ИЗ КУСТОВ
– Ох, ты!
– Анатолий непроизвольно сделал шаг назад.
Туземец рухнул на колени.
"Сейчас в ноги падать будет!
– решил Анатолий.
– Земные поклоны бить".
Но туземец кланяться не стал, продолжая смотреть на космонавта снизу вверх. Спину держал неестественно прямо, хотя и лепетал жалобно, и помавал руками, выражая рабскую покорность. Он то прижимал ладони к груди, то протягивал к Анатолию, то указывал на деревья, на землю, на небо, - то обводил руками вокруг себя...