Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы

Романова Наталия

– Жива, Чебурашка? – спросил мужской, чуть хриплый голос.

– Жива, крокодил Гена, – огрызнулась Слава, с трудом выпрямляясь во весь рост, чтобы поглядеть, с кем же потеряла своё «сокровище».

Не зря готовилась, выходит… Не так романтично, как задумывалось, а в целом – насрать.

На неё смотрел молодой парень с дерзким, наглым выражением. Можно сказать красивый, интересный точно. Во всяком случае, нереально синий цвет глаз определённо можно было отнести к достоинствам, как и телосложение. Отличная фигура, спортивная, подтянутая – это Слава могла сказать точно.

Не так и плохо, мог попасться

какой-нибудь престарелый дедок, морщинистый и пузатый, а этот ничего так… Будет не стыдно вспомнить. Противно немного, конечно, что греха таить. В глубине души Славы ещё жила романтичная девушка, которой нужна была сказка «первой ночи» и вся романтичная хрень, которую скармливали девочкам едва ли не с рождения. А в целом – терпимо.

– Э-э-э, – выставил вперёд руки незнакомец. – Чебурашка, ты чего? Даже не думай, не было у нас ничего. Даже не поцеловались ни разу. Я тебя, пьяную в сопли, утащил из клуба, чтобы приключения на свою задницу не нашла.

– А что так? – Славка двинулась в сторону кухни в поисках стакана воды, во рту сушило страшно. Ужасное состояние, как только люди регулярно напиваются? Зачем? – Не нравлюсь? – она резко обернулась, окинула взглядом парня, на котором из одежды были только трусы.

– Да как тебе сказать…

– Да как есть, так и говори, – небрежно махнула рукой Слава. Действительно, ведь плевать, нравится она этому парню или нет.

– Человек ты наверняка хороший, – уверенно заявил идущий за ней по пятам, – но внешне, прости, жуть дартмурских болот. Ты из психушки сбежала, что ли? Или рак у тебя?

– На себя посмотри, – буркнула Слава, скорее машинально, обижаться не было сил и желания.

В это время она проходила мимо покосившегося, из дешевого ДСП, шкафа-купе с зеркалом во всю дверцу. Уставилась на себя – нда-а-а… действительно, из психушки сбежала. Голые, худые ноги с торчащими коленками, футболка, едва прикрывающая зад в хлопковых трусах, тощее лицо с выступающими скулами, волосы…

Протянула пятерню к плешивому ёжику на собственной голове, прислушалась к себе. Странно… бесконечного ядовитого шипения, которое изводило несколько дней, не было слышно. Худая, страшная «Чебурашка» была скорее мертва, чем жива, но к клеткам поступала кровь, лёгкие вырабатывали кислород, внутренние органы, включая сердце, исправно работали.

Не так и плохо.

– Я с парнем рассталась, – слегка морщась, ответила Слава, показывая на собственную «причёску».

– Нормальные девки каре ибашут, а ты, значит, это… – усмехнулся парень, подмигнул, глядя в глаза Славе через зеркало.

– А я ненормальная, – давясь нервным смехом, ответила Слава.

– Виктор, – протянул руку для рукопожатия.

– Владислава, лучше просто Слава, – ответила Слава, крепко сжав мужскую, сильную ладонь.

– Ладно, пошли похаваем чего-нибудь, а то мне съезжать через несколько часов. Я здесь проездом, хату снял посуточно, думал, оторвусь с какой-нибудь симпатичной крошкой напоследок, а попалась ты.

– Напоследок? – уточнила Слава. – Ты сам не из психушки сбежал, или, может, рак у тебя?

– Не, – вальяжно ответил Виктор. – На военную базу в жопу мира отправляют, долг Родине отдавать, там из девиц, говорят, только правая рука в наличии.

– Ну прости, что испортила тебе планы, – загоготала Слава.

– Да ладно, чего уж, прощаю.

Расстались

они через час, обменявшись контактами. Слава пригласила в гости, когда вернётся из своей «жопы мира». Пообещала познакомить с симпатичными подружками, если уж она рожей не вышла. Виктор сказал, что заскочит, не упустит случая, в свою очередь пригласил в Воронеж, мало ли, окажется в их краях. От девицы, которая выстригает себе плешь на голове всего можно ожидать. Воронеж – нормальный вариант, не Северный полюс в трусах на босу ногу.

По пути домой Слава зашла в первую попавшуюся парикмахерскую. Мастер с пирсингом в носу и синими волосами долго ходил вокруг поминутно засыпающей клиентки, разившей перегаром на весь салон. В конце концов, взял машинку и обкорнал ровным, полсантиметровым слоем, убрав у висков и на затылке почти под ноль. Нормально вышло, по-чебурашечьи.

Появление Славы в университете произвело настоящий фурор. На дочь генерала, которая постриглась практически налысо, ходили смотреть, как на редкий экспонат выставки народного хозяйства.

Спинным мозгом она ощущала нездоровый интерес к себе, вспыхнувший с новой силой. Виной тому «преображение», измождённый вид, который за день-два пройти попросту не мог, или история с Царёвым, Слава не знала. И разбираться не собиралась. Достаточно того, что педагоги, все как один, вопросов не задавали, уважительной причины из-за отсутствия на занятиях не требовали – вот это хорошо. На остальное плевать с высокой колокольни.

Сашу Слава не встретила ни в первый день, ни во второй, ни в третий. Не то, чтобы сильно интересовала его судьба, но червячок сомнений, какой-то противной жалости, тоски грыз, заставляя оборачиваться поминутно, искать в толпе знакомый профиль. Увидеть хотя бы одним глазком. Зачем, Слава этого не знала, копаться же в себе опасалась…

Выяснилось, что Царёва она больше не увидит. Всегда спокойный и рассудительный, он устроил драку, нанёс тяжёлые телесные повреждения сослуживцу, за что был в тот же день отправлен на «губу» – гауптвахту, и вскоре отправится на «дизель» – в дисбат. Никто не мог точно сказать, кому именно Царёв нанёс травмы, то ли приятелю Петухову, который ходил целый и невредимый, сияя лощёной красной мордой, то ли Самсонову, который точно не выглядел избитым.

Человека нужно было убрать – его убрали. Неизящно и противозаконно, что любви к генеральской дочери не добавило. Самой же дочери было откровенно плевать на усилившиеся в сто крат взгляды, шепотки за спиной, сдавленный смех. Она поступила в университет учиться и училась, а разговорчики, любовь эта сраная…

Не её история. Не для неё. Не рождена она любить, быть любимой. Глупости это, придуманные сказочки для сопливых дур, заботящихся о цвете маникюра.

Не встречала она и Вячеслава Павловича Андронова. «Стрельбу и управление огнём» теперь вёл седой, грузный полковник Струченко, начавший гонять расслабившихся учащихся с утроенной силой, так, что многие с тоской вспоминала Вячеслава Павловича, которому было откровенно наплевать на успеваемость будущих журналистов по своему предмету.

Если пропажа Саши на Славу не произвела впечатления, никаких эмоций его незавидная участь не вызывала – умерли чувства, если и были, вместе с романтичной девочкой внутри, – то отсутствие Вячеслава Павловича откровенно радовало.