Головная боль наследника клана Ясудо
Шрифт:
В следующий миг девушка смертельно побледнела, отшатнулась и затравленно посмотрела на могильные камни. Князь поморщился и перевел непонимающий взгляд с нее на меня, справа негромко выругался Иоши…
Ну да… У ёкай, очевидно, замылились глаза, и это мешает посмотреть на ситуацию в целом. Если кладбище осквернено, то нужно защищаться от злобных мстительных духов. И все… Но человек, просмотревший хренову гору ужастиков, попытается доискаться причин. Хотя бы для того, чтобы не оказаться в том доме на краю кладбища вместе с семьей заселившихся в него идиотов. Впрочем, умничать я могу сколько
— Я… я не подумала… — не отрывая взгляда от лежащих рядами булыжников, растеряно произнесла кицунэ. — Оно же, наверное, завладело разумом этих людей…
— Да очнись ты уже! — прикрикнул на подругу Иоши. — Говори, что нам сейчас делать?!
— А? — Эйка вздрогнула, рассеяно посмотрела на тануки, и в глазах ее появилось осмысленное выражение. — Туда! — указав рукой вправо, уже вполне нормальным голосом произнесла она и добавила: — Быстро обходим кладбище и ищем все непонятное. Я пока не знаю, что замыслила эта тварь, но ответ должен быть где-то рядом.
М-да… Обожаю истории с загадками… Если их рассказывают у костра, в книжках, или в тех же ужастиках. Но когда все это с тобой, на каком-то гребаном острове! Когда ты ни хрена не втыкаешь в происходящее, а рядом десяток таких же непонимающих мужиков и пара испуганных ёкай…Впрочем, ничего пока уточнять не стоит. Слишком много уйдет на это ценного времени. К тому же лисица и сама по ходу не понимает, что происходит.
Искали мы недолго. На противоположной стороне кладбища, обнаружился заросший мхом валун, возле которого в траве лежали пожелтевшие кости.
Четыре человека, если судить по черепам. На двоих в момент смерти были куртки, похожие на те, что носят тут заклинатели. Ни оружия, ни доспехов, ни на ком из покойников не было, но в паре метров от камня обнаружились четыре полностью проржавевшие лопаты и гнилые остатки двух походных мешков. Трава тут по какой-то причине не росла, так что все останки были как на ладони. Черепа и кости вроде бы целые, но специально их осматривать — смысла нет. Нам ведь глубоко положить на то, как умерли эти люди. Главное узнать: кто их убил, и не позволить ему убить нас!
— Иоши-сан, а почему ты не почувствовал этих? — кивнув на кости уточнил у енота князь. — Тут же шагов семьдесят было.
— Слишком много остаточной Тьмы, — хмуро буркнул в ответ тануки. — Тут свои яйца от страха не чувствуешь…
— Тише! — Эйка, закончив осматривать кости, метнулась вперёд и, вытащив из ножен кинжал, принялась счищать мох с гладкой стороны камня. С упрямым выражением на лице, шепча под нос какие-то заклинания.
Продолжалось это меньше минуты, когда под слоем грязи, на поверхности булыжника проступили два кривых иероглифа.
— Это Поводырь духов! — зло выплюнула кицунэ и, отпрянув от камня, огляделась по сторонам. — Ищите! Тут где-то должен быть его образ! Скорее! Тварь уже нас почувствовала!
— Образ?! — непонимающе выдохнул князь. — Что это?
— Небольшой каменный идол, деревянная фигурка или рисунок, — в отчаянии выкрикнула лисица и принялась счищать мох с обратной стороны камня. — Быстрее! Он где-то недалёко!
— Госпожа! Это? — один из самураев что-то
— Бросай на землю! Быстро! — тут же заорала лисица. — Таро, руби эту дрянь!
Боец пожал плечами и кинул уродца на открытое место, я кивнул, выхватил меч и вдруг почувствовал, как грудь сдавили ледяные тиски. Сдавили и сразу ослабли, плеснув на землю дождем слизи отраженного заклинания. В следующий миг лезвие катаны рассекло деревянную мерзость, и по мозгам тут же ударил отвратительный визг.
Сука! В голове еще звучало эхо мерзкого звука, когда Эйка метнулась к разрубленному уродцу и, раскидав его куски в разные стороны, оглядела лица слегка охреневших бойцов.
— Уходим в лагерь! — коротко приказала она. — Нам нужно успеть подготовиться!
— Подготовиться к чему? — проводив взглядом один из обломков, уточнил князь. — То есть, еще не закончилось…
— Еще даже не началось, — быстро пояснила всем кицунэ. — Эта тварь не погибла, она просто сбежала. С наступлением ночи онрё атакуют наш лагерь. Нужно успеть зажечь костры и поставить щиты. Бегом! Там на месте я все объясню!
Вот немного не так я представлял себе отдых на тропическом острове. Вместо шезлонгов, красавиц-мулаток и роскошных бунгало с прозрачным полом, имеем кучу покойников, каких-то деревянных уродцев и съехавшую с катушек лисицу! Ну и полуторакилометровый марш-бросок в полной выкладке, по скользкой траве, под насмешливые крики сидящих на пальмах мартышек, тоже ни хрена не похож на утреннюю пробежку по пляжу. Хотя, океан — вот он, вроде бы рядом, и песчаный пляж, и даже красный закат.
Народ на берегу слегка охренел при виде того, как отряд вышедших на разведку бойцов выбежал из леса и рванул в сторону лагеря. Телохранители с моряками тут же похватали оружие и, изобразив какое-то подобие строя, приготовились отражать возможную атаку. Ну да… Видок у нас, наверное, был еще тот, но небольшая встряска народу не помешает. Ведь атака все же случится, до нее меньше часа осталось.
Когда мы добежали до лагеря и остановились напротив собравшейся там толпы, Нори обвел взглядом встревоженные лица людей и, тяжело дыша, в тишине произнес:
— С заходом солнца лагерь будет атакован мстительными духами! Сейчас все слушают госпожу Эйку! До утра командует нами она! — князь обернулся и, встретившись взглядами с лисицей, изобразил приглашающий жест. — Прошу, госпожа…
Эйка кивнула, шагнула к толпе и заговорила четко поставленным голосом:
— Слушайте внимательно, поскольку повторять времени нет! Итак: нам противостоит тварь, подчинившая себе всех погибших с корабля капитана Ямады. На северо-востоке отсюда, неподалеку от океана, мы обнаружили старое кладбище, рядом с которым нашлась плита с двумя знаками подчинения. То есть, все, кто ходил вместе с Ямадой на корабле, сейчас превратились в онрё, и ночью они обязательно атакуют. — Голос кицунэ звенел в тишине, а выглядела она так, словно не было этой полуторакилометровой гонки на время. У нее даже не сбилось дыхание, и только в глазах сквозь отчаяние и решимость, проступала нечеловеческая усталость.