Головоломки
Шрифт:
Они шли быстро, напрямик, раздвигая полыхающие кусты защитными полями. И через восемь минут ходьбы в таком темпе им стали попадаться бойцы отряда «Каскад». Вернее, то, что от них осталось. Это были не люди, не трупы, даже не обгорелые трупы. Пепел и угли — вот что осталось от людей. Пепел и угли среди размягчившихся бронежилетов, смятых шлемов и десантных «калашей» с «потекшими» от жара стволами. Удивительно, что боеприпасы ни у кого не рванули: магазины автоматов и гранаты были на вид целехонькими, хотя их владельцы обратились в прах. И это тоже было загадкой,
Еще минута, и они втроем вышли на поляну, куда и стремились. Вот только ни полуразвалившейся сторожки, ни самой поляны тут больше не было. Взору Дежнева открылось абсолютно пустое пространство диаметром около сотни метров, покрытое толстым слоем серого пепла. И не было здесь абсолютно ничего: ни деревьев, ни кустов, ни домишки, ни самого Лесника — цели их поисков. Встроенные в спецкостюмы приборы молчали, не отмечая ни радиации, ни полей, ни органики. Ничего. Пусто. Все, что было на этой поляне, аннигилировало, окончательно кануло в небытие.
Дежнев ковырнул носком сапога пепел. Под ним лежал ровный слой шлака — все, что осталось от выгоревшей, очевидно, до базальтового основания, почвы. Финита. Приплыли. Ловить здесь больше было нечего. Искать — тоже некого. И зеленая точка на циферблате коммуникатора больше не горела и не пульсировала. Она погасла за полминуты до того, как Дежнев вышел к поляне. Лесник, на биополе которого коммуникатор, собственно, и был настроен, больше не существовал. Ушел в небытие вместе со всем остальным. И теперь уже Дежневу было окончательно ясно, что именно он и был искомым Оракулом, так что «Дело» можно было закрывать.
А те твари, которые управляли Оракулом, направляли его или просто помогали ему, больше сюда не сунутся. Капитан Дежнев, работавший в «Консультации» с самых первых дней ее основания, был убежден, что Оракул был связан с какими-то инопланетянами. Но вот с какими, и каковы были их совместные цели, теперь уже не узнать.
Дежнев пожал плечами. Ловить здесь было некого, спасать — тоже. Жалко было ребятишек из «Каскада», влипнувших в эту заваруху по его, капитана Дежнева, полной вине, но ничего изменить уже было нельзя. Оставалось уйти тихо, по-английски, не прощаясь. Что Дежнев и сделал, запросив по спецсвязи у Центра телепорт прямо из леса.
Так вот и получилось, что трое неизвестных подложными документами втравили целую роту «Каскада» в непонятные разборки в лесу, где почти все бойцы и полегли. А неизвестные, прямо на глазах ошалевшего командира отряда майора Головина, спокойно вошли в пылающий лес, в самое пламя, и бесследно исчезли. Прилетевшие позже спасатели и гэбисты, которым осталось собирать по лесу горячие еще угли, бывшие совсем недавно живыми людьми, не обнаружили никаких следов странной троицы. Головину оставалось поверить в невозможное. В то, что Заказчик с двумя подчиненными, сознательно и добровольно совершили самосожжение, что никак не вязалось с теми впечатлениями, которые они оставили по себе…
1
— Я был убежден, что Лесник был Оракулом и погиб в том лесу, — повторил Дежнев. — Убежден стопроцентно. Поэтому я закрыл «Дело» Оракула, подвел неутешительные итоги по так кроваво провалившейся операции «Невод» и стал ждать результатов внутреннего расследования. От работы меня временно отстранили. Месяц спустя следствие пришло к выводу, что в моих действиях не содержится ошибок или нарушений. Я все сделал правильно. Всё.
Дежнев повысил голос. Полуденное солнце едва пробивалось сквозь запущенный сад и давно немытые окна, так что на лице отставного оперативника лежали тени.
— Петр Степанович, я и не думаю тебя ни в чем обвинять, — негромко сказал Вольфрам. — Но почему же ты тогда не остался в «Консультации»?
— Я ушел на пенсию. Сам. Добровольно, — отрывисто сказал Дежнев. — Благо, возраст мой давно уже это позволял. «Консультация» ведь все же спецслужба, тайная, но официальная, и, как любая спецслужба, попадает под действие закона о военных подразделениях, в первую очередь, в разделе о пенсиях. А военный любого ранга может уйти на пенсию после двадцати пяти лет служения Родине. У меня к тому времени намотало уже тридцать семь таких годков, так что я просто воспользовался своим правом.
— Я все это знаю, — кивнул Вольфрам. — Но ПОЧЕМУ?
— В первую очередь, потому, что я ошибся, — голос Дежнева скрипел, как нож по сковородке. — Лесник вовсе не был Оракулом. Оракул просто подставил его вместо себя, а сам затаился. И два месяца спустя возобновил свою рассылку предсказаний. А я к тому времени уже закрыл его «Дело» и сдал в архив. Из архива его, конечно, вытащили и вновь открыли, но это уже без меня. Я понял, что окончательно постарел и неспособен адекватно оценивать события. Это конец оперативной работе. А подшивать бумажки в Центре — это не для меня.
— Я все это прекрасно понимаю, — сказал Вольфрам. — Сам такой. Но все-таки, что-то ты мне не сказал. Не зря ведь Куратор объявил, что именно во время проведения «Невода» был упущен какой-то артефакт. Кураторы зря говорить не станут. Значит, у них есть такая информация.
— Ну, Кураторы тоже не все знают, — проворчал Дежнев, — иначе не было необходимости в «Консультации». Они не боги. Впрочем, даже боги способны на ошибки, если верить мифологиям.
— И все-таки?.. — настаивал Вольфрам.
— Не было там никаких артефактов, и быть не могло, — отрезал Дежнев. — Там вообще ничего не было, на этой треклятой поляне. Полная аннигиляция. Один пепел и шлак.
— Пепел и шлак, — задумчиво повторил Вольфрам. — И три человека, которые сумели выбраться из этого ада. Правда, двое из них умерли по дороге в больницу. Но вот третий…
— Полный инвалид, — оборвал его Дежнев. — Катается в инвалидной коляске, мочится в шланг и, главное, ничего не помнит о событиях в лесу. Вообще ничего. Я сам проверял психосканером. Полный нуль, в основном, базовые рефлексы. Он даже говорить разучился.