Головы моих возлюбленных
Шрифт:
Мы молчали в полном ошеломлении. Хоть Эмилия и была права, но, с другой стороны, она отнюдь не терпела убытков при несправедливом распределении функций в нашей коммуне.
– Мало того, он пнул Пиппо да еще нассал на мои маргаритки, – добавила она, пылая от негодования.
Кора решила переменить тему:
– Это ж надо, какие пропасти перед нами разверзаются! А не можешь ли ты по дружбе объяснить нам, что ты собираешься делать с трупом?
– Когда я езжу в гости к своей кузине, – обрадовалась Эмилия, – то помогаю ей при забое
Я прямо обомлела.
– В моем доме, – взревела Кора, – никакие трупы на куски резать не будут, самые маленькие пятнышки крови можно будет разглядеть даже спустя несколько лет! В жизни бы не поверила, что ты способна на такую пакость. Ты у нас часом не извращенка?
– А ты? – ответила Эмилия вопросом на вопрос. – Только и знаешь, что рисовать зарезанных мужиков и отрубленные головы. Это, по-твоему, как называется?
Я позволила себе осторожный вопрос:
– Куда же ты намерена девать эти двенадцать кусков?
– Ну, это проще простого. Пойду гулять с Белой и положу кусок в его коляску. Уж туда-то никто не станет заглядывать…
Тут завизжала я:
– Мой Бела не будет сидеть на покойнике!
Но тут вдруг проявила интерес Кора:
– Ну если чисто теоретически: куда ты намерена отнести эти куски?
– Да выброшу в парке, в урны для мусора.
Кора отрицательно замотала головой:
– Первый раз такое может сойти, ну, еще куда ни шло – второй, но потом они наверняка начнут слежку, и за каждой урной станет наблюдать полицейский.
У Эмилии было в запасе и другое предложение:
– Ну, я могла бы навестить Альберто и побросать куски в какую-нибудь открытую могилу.
– Так уже лучше, – согласилась Кора, – но если в пустой могиле будет валяться какой-нибудь посторонний предмет, это сразу бросится в глаза. А кроме того, я вообще запрещаю резать его на куски.
Эмилия невозмутимо отвечала:
– Ну и рисуй свою отрубленную голову! Впрочем, у меня есть и еще одно предложение: когда будут сжигать отца Майи, мы втроем отправимся в крематорий, чтобы попрощаться с ним. И каждая из нас понесет четыре пакетика, в каждой руке по два. А когда мы останемся наедине с умершим папой, мы подложим под него все пакетики, так что и папу, и Дона с ним за компанию отправят в печь.
– Какая богатая фантазия! – восхитилась я.
Но и этот гениальный план Кора не одобрила.
– Как это будет выглядеть со стороны, если каждая из нас притащит четыре тяжелых пакета? Цветами их не замаскируешь. Это ведь получается по сорок фунтов на человека! И я остаюсь при своем мнении: резать на куски нельзя. Я уж и не говорю о том, что с этих пор мне будет омерзительно пользоваться нашим морозильником.
Пока они препирались, я успела покормить и уложить Белу. Но когда я снова вернулась на кухню, они засовывали безмолвного Дона в два пластиковых
– Хорошо бы паяльник, – сказала она. Как обычно, Эмилия умела повернуть дело наилучшим для себя образом. Она сварила горячим утюгом оба пакета на уровне груди Дона. Между делом она выдавливала из пакетов остатки воздуха, словно собиралась заморозить гигантское жаркое.
– Дальше что? – спросила я.
– Так ничего наружу не вытечет, – ответила Эмилия, – а теперь пора спать. Завтра посмотрим, что к чему. – И закрыла ставни. – Завтра, может, придут рабочие, – добавила она.
Кора отрицательно качнула головой.
– Нет, Эмилия, так у нас с тобой ничего не получится. Или ты прямо сегодня вечером что-то придумаешь, или я вызываю полицию.
– Есть у меня и еще одна идея, – сказала Эмилия, – но до завтра с ней ничего нельзя поделать. И стоит она недешево. Идея такая: надо купить джип. Кора ведь и так хотела завести вторую машину.
Меня это предложение не устроило.
– Если вам уж так приспичило обзавестись джипом, я так и быть угоню для вас один. Ради одного-единственного дня незачем покупать машину. А что будет с этим джипом?
Эмилия любила ощущать себя центром происходящего, она умела излагать свои планы самым увлекательным образом.
– В горах, там, где живет моя кузина, стоит множество заброшенных домов. Знаю я один, в нем еще хранят сено. Мы отвезем туда Дона на джипе, в другом автомобиле на такую крутизну не доберешься. Положим его в сено, словно человек там заночевал. И рюкзак ему дадим, а потом поставим горящую свечу возле его изголовья и слиняем…
– А каким же это ядом ты его отравила и где ты его взяла? – Это спросила у нее я.
– От Альберто остался целый ящик лекарств, поначалу я подкладывала Дону только слабительное…
– Ну, от слабительного так легко не умрешь…
– Ну, я ж вам рассказывала, что Альберто был археологом, если вы, конечно, знаете, что это такое. Из своих экспедиций он привозил также пилюли с цианистым калием, может, от волков, в общем, не знаю для чего…
– Хочешь сказать, что наш донской казак добровольно принимал эти пилюли?
Кора навострила уши:
– Он ведь отвергал традиционную медицину, а принимал только натуральные средства.
– А я вываляла эти пилюли в саже. Против угля у него не было никаких возражений.
Я накинула на плечи пальто Коры.
– Пора угонять джип. – Я не пыталась скрыть, что волнуюсь.
– Ты умеешь? Возьми хоть проволочку – или как ты собираешься это делать?
К сожалению, по части техники я была довольно бездарна. Я не сумела бы сменить покрышку, я даже боялась просто водить чужую машину.
– Пойду к нашей дискотеке, – неуверенно ответила я, – там у дверей всегда стоит джип. Надо будет только выяснить, чей он, а потом украсть у хозяина ключ.