Голубь над Понтом (сборник)
Шрифт:
Гаральд подбирал на арфе мелодию, и вдруг его сильный, но мягкий голос пропел знаменитые стихи о корабле, миновавшем Сицилию…
Наш корабль миновал Сицилию,мы были в красивых одеждах,как подобает воинам.Быстроходный корабль с высокой кормоюнес воинов к славе.Не думаю, чтоб малодушныйрешился уплыть так далеко.Но русская дева с золотым ожерельеммною пренебрегает…Гаральд
Снова раздался рокот арфы. Послышался чей-то женский вздох. Лицо Гаральда стало суровым, но он уже не смотрел на Елизавету и не видел, как высоко вздымалась ее грудь от взволнованного дыхания, которое вызывается любовью.
Шестнадцать нас было, милая дева!Средь бури мы черпали воду в ладье,волны тяжелый корабль заливали.Не думаю, чтоб малодушныйрешился заплыть так далеко.Но русская дева с золотым ожерельеммною пренебрегает…Теперь Елизавета не постыдилась повернуть свое лицо к певцу и, подарив его сияющей улыбкой, прошептала:
– Гаральд, я не пренебрегаю тобой…
Обращаясь к ней, он пропел:
Я родился там, где упландцы натягивают луки.Теперь я правлю боевым кораблем среди скал.Гроза сарацин…Наградой воину за стихи были восторженные восклицания. Слушатели поднимали за его здоровье рога, наполненные медом, женщины улыбались, а некоторые рукоплескали, научившись этому у приезжих греков, которые имеют обыкновение так выражать одобрение певцам и музыкантам. Лицо Елизаветы пылало.
Тогда арфу взял из рук Гаральда скальд Теодульф, чтобы прославить его своей песней:
Смелым, Гаральд,тебя называют,ты в тишинене умрешь на соломе,ты среди битвыпаришь, как орел…Ярослав был доволен пиром. Но Ингигерда, устав от шума и духоты, покинула собрание в сопровождении прислужниц. Тогда старый князь предложил Гаральду пересесть поближе к нему. Он решил, что Елизавета еще успеет наговориться со своим возлюбленным, а ему хотелось расспросить ярла о некоторых благочестивых предметах.
– Слышал я, что ты был в Иерусалиме? – спросил старый князь.
– Я был в этом святом, а ныне несчастном городе.
– Что же ты видел там?
– Я видел страшное запустение. После войны греков с сарацинами Иерусалим лежит
– И сарацины не чинили препятствий?
– Даже помогали нам, доставляя строительные материалы. А сам халиф присылал мне прохладительные напитки, так как в той стране в летнее время стоит невыносимая жара.
– Пришлось ли тебе видеть Иордан?
– Я искупался в этой реке, чтобы омыть грехи. В том месте проходит дорога в город Иерихон. На ней разбойники безнаказанно нападали на путников, отнимая у них ослов и одежду. Но халиф дал мне воинов, и я очистил путь от разбойников. Теперь все желающие могут направляться туда в полной безопасности.
– А еще что видел ты? – любопытствовал Ярослав.
– Еще я видел Мертвое море. Воды его полны серы, упавшей с небес, когда были истреблены Содом и Гоморра, и в этой черной воде не может жить никакая рыба.
– Много видели твои глаза, – с грустью сказал Ярослав.
Когда за столом уже началось целование между мужчинами и женщинами, Илларион поспешил уйти из гридницы, как того требовал церковный устав, и вслед за ним удалились Ярослав и Всеволод с Марией. Повинуясь знаку отца, Елизавета и Анна тоже встали из-за стола. Анна видела, что все были сыты и веселы. Женщины громко смеялись. Перед тем как покинуть пиршественную залу, она посмотрела с нежностью на молодого ярла. От этого взгляда его лицо залилось румянцем. Девушка улыбнулась ему и, еще не отдавая себе отчета в том счастье, которое вдруг наполнило ее сердце, с горестным сожалением оставила пир.
Заметив, что Илларион удалился, поп Иван пустился в пляс, при всеобщем одобрении и смехе.
Позднее, когда Анна расплетала наверху косы, в тихой горнице, где спали сестры, появилась сердитая мать, поговорила с Елизаветой, а потом пронзительно посмотрела на другую дочь и сказала:
– Хотела бы я знать, почему ты так смущалась за столом, медлила прикоснуться к пище?
Анна взглянула на мать с волнением, страшась, что тайна ее будет открыта.
– Почему же ты молчишь? – настаивала княгиня.
– Я не знаю, о чем ты говоришь. Мне нездоровилось.
– Нездоровилось? Вот почему так горело твое лицо? И теперь горит. А не потому ли, что ты лжешь матери?
– Я не лгу тебе.
Но мать не верила ей.
5
Едва умолк шум пира, как была устроена большая охота на вепрей. Эти звери водятся в большом количестве там, где растут дубы, дающие диким свиньям обильную пищу в виде желудей, а Киев со всех сторон окружали дубравы. В приготовлениях к забаве деятельное участие принимал Святослав, как всегда довольный собою, своим богатством, конями и оружием, хотя по-прежнему весьма страдавший от болячек на шее, от которых его не могли излечить лучшие армянские и сирийские врачи.
Всеволод, по обыкновению, от этого лова уклонился, ссылаясь на недомогание, а другие братья находились в отъезде. Зато Гаральд и Филипп приняли приглашение на охоту с восторгом, предвкушая удовольствие вонзить копья в ощетинившегося вепря и вдохнуть ноздрями острую, мускусную теплоту звериной крови. Никогда человек, казалось им, не чувствует так явственно жизнь, как наблюдая смерть врага или зверя. Пожелали отправиться на лов и обе сестрицы, Елизавета и Анна. По просьбе матери, Святослав должен был позаботиться, чтобы с ними не случилось чего-нибудь худого.