Голубая ива
Шрифт:
Он помолчал.
— Когда-то я пытался, но безуспешно, но как только у меня появилось безумное желание жить до ста лет, бросить курить оказалось проще простого. А о моих ночных блужданиях не беспокойся. Я просто размышляю.
— Чем больше я на тебя смотрю, тем больше замечаю тревогу, а не раздумья. Если ты запускаешь свой двигатель на сверхурочную работу по какому-нибудь сигналу, то я останусь с тобой, чтобы быть уверенной, что сальник не дал течь и твой поршень не замерзнет.
Он поцеловал ее сначала в лоб, а затем долгим поцелуем в губы.
— Ты вся дрожишь.
Он обнял ее под
— Держи руки там, и я согреюсь. — Лили уткнулась лицом в широкую грудь. — Ну и что ты надумал — говорить своим родным о пленке?
— Если я не скажу, они никогда не узнают правды о Джулии. Они считают, что ты, выгораживая Ричарда, выискивала всяческие улики, чтобы обвинить кого-то другого.
— На этот раз мы могли бы прийти к взаимному перемирию. Элизабет и Майкл не прочь со мной помириться, и даже Касс…
— И ты позволишь им продолжать поносить Ричарда? Ты не обязана так жертвовать. — Он сделал паузу и печально добавил: — Из-за моей семьи и, конечно, из-за Джулии. Моя слепая любовь к сестре ослепила меня. Знай я раньше, как она давила на Ричарда и остальных, я, безусловно, остановил бы ее.
Лили подумала о детстве Джулии и ужасном секрете Элизабет. Конечно, злоупотребления отразились на отношении Джулии к мужчинам, но в какой степени? Желание Элизабет сохранить это в тайне от Артемаса и остальных было решением, которому Лили не имела права не подчиниться.
Она скользнула рукой по его груди. Этот мужчина боролся, чтобы защитить и взрастить своих братьев и сестер с того самого времени, когда сам еще был ребенком. Мужчина, который спасал их жизни, преодолевая наследие прошлого. Он стал тем, чего достиг, и не заслужил новых мук той ужасной тайны, о которой никогда не подозревал.
Сквозь легкую пелену огорчения Лили наконец услышала свое имя.
— Ты дрожишь все сильнее, — сказал он. — Пойдем в дом.
Тихий стон смущения и горя заставил Артемаса крепче обнять ее. Он наклонился к ней:
— Что? Стивен?
— Ричард стоял на мосту с сыном на руках.
— Он поплатился за свою ошибку.
— Но мой сын умер вместе с ним. Погибло так много других людей!
Она задрала голову. Он поддерживал ее сзади, успокаивая взглядом.
— Стивена не вернуть. Боже, как бы я хотел этого! Твой сын — и вместе с нами.
Слезы покатились по ее щекам.
— Я знаю, что ты относился бы к нему как к родному. Я знаю и за это тебя люблю.
— Да, Стивена никем не заменишь. — Он говорил низким, немного грубоватым от волнения голосом. — Но это место может стать счастливым для остальных детей. Наших детей. Ты хочешь?
— Да.
Прижавшись друг к другу, они пошли в дом. Он усадил ее в кресло у камина, включил маленькую лампу Тиффани, потом встал перед ней, заглядывая ей в глаза.
— Подожди, — прошептал он. — Я принесу сейчас кое-что из сейфа.
Удивлению ее не было границ. Встав На колени, он поставил перед ней старый чайник Коулбрука.
— Я ожидал подходящего случая, чтобы вернуть его. — Он напряженно вглядывался в ее лицо, беспокоясь, что она посчитает этот жест надоевшим. — У меня есть замечательные мастера по фарфору.
Она легко прикоснулась к изящной бело-синей картинке:
— Трещины почти неощутимы.
— Я пообещал
Лили заботливо поставила чайник на маленький столик у кресла, потом переставила на колени и обняла.
— Он снова цел, — прошептала она.
«Por Dios» [38] , — отчаянно думала Мария, открывая дверь в офис, находящийся среди лабиринта комнат для слуг в цоколе особняка.
Она была обеспокоена тем, что увидела этим утром в пальмовой комнате. Собираясь сменить цветы на столике перед завтраком, она услышала смех, льющийся откуда-то изнутри обширного, пронизанного солнцем помещения, заполненного высокими кустарниками и растениями. Странно, ведь никому не позволялось бывать здесь, кроме ее хозяина. Мистер Коулбрук и миссис Портер неожиданно вышли на узкую тропинку, не подозревая того, что их видят. Они шли обнявшись. Он раздвигал ветви перед лицом миссис Портер, она манипулировала с его брюками, лукаво улыбаясь Артемасу.
38
Боже мой (исп).
Марии не удалось уйти незамеченной.
— Извините, — чуть не задохнувшись, прошелестела она. — Я не знала, что помешаю…
— Ничего, ничего, — заверил ее мистер Коулбрук, правда, немного посуровел.
Миссис Портер выглядела такой же испуганной, как и Мария. Служанка поспешила прочь из пальмовой комнаты.
Теперь, открыв дверь, она копалась среди свежих лилий — лилий всех видов, экзотических, обычных, заполнивших морозильник и разбросанных по всем столам. Мистер Коулбрук сказал, что хочет видеть эти цветы в своих комнатах ежедневно. Она отодвинула в сторону уже отстоявшие и наконец добралась до телефона.
Это отвратительно — шпионить за мистером Коулбруком, который был так добр к ней и к ее маленькой дочке, но брат его, Джеймс Коулбрук, оказался сущим дьяволом. Он навел справки о кузенах, живших с ней и ее мужем в Виктории, узнал, что они в розыске, и пригрозил лишить их зеленых карточек [39] , если она не поможет ему.
Она боролась со своим малодушием, решив признаться, но потом все же позвонила ему, дьяволу, и рассказала все, что видела.
39
Зеленая карточка выдается правительством США иностранным гражданам, получающим право работать в США.
Глава 29
Джеймс выплеснул содержимое бокала в камин. От бренди там колыхнулось голубое пламя.
— Возможно, вам придутся не по нраву мои методы, но никак не результаты, — мрачно сказал он. — Да, кое-кто из поместья сообщает мне обо всем. Да, это последнее дело — так обращаться с Артемасом, но теперь вы понимаете почему.
Элизабет и Майкл, нахмурившись, напряженно следили за выражением его лица. Касс развалилась на диване и, бросив косой, испытующий взгляд, обхватила руками выпуклый живот.