Голубая кровь
Шрифт:
– Петенька! – не выдержала она наконец. – Ты же с утра ничего толком не ел. Давай я тебя покормлю.
Петр лежал на диване, мрачно уставившись в потолок, вдруг неожиданно почувствовал острый голод; очнулся, встал, крикнул матери:
– Спасибо, сейчас приду!
Обрадованная, Светлана Ивановна устремилась на кухню разогревать обед. Дав сыну утолить голод, она осторожно спросила:
– Ты, Петенька, такой грустный из-за того, что поссорился с Дашей? Разве я не права? Неужели ты ей рассказал о нашем споре? Этого нельзя было делать!
Петр
– Неприятно об этом говорить, но из-за глупых предрассудков вы с отцом, похоже, все испортите нам с Дашей! Ну скажи мне: зачем вам это надо? У вас своя жизнь, у нас своя!
– Ты ведь знаешь: для меня все люди равны, независимо от происхождения. Но я разделяю гордость твоего отца за ваш славный род, и я тоже за ответственное отношение к его продолжению.
– Да я не о том, мама… Мне тоже дороги традиции нашего рода – надеюсь, что его не посрамлю. Но я считаю глупым и несправедливым презирать людей, попавших в беду или совершивших ошибки из-за неудачных обстоятельств!
– Ты имеешь в виду родителей Даши?
– Вот именно! Очень симпатичные люди! Сама убедишься, когда с ними познакомишься.
– Но… хотелось бы знать: что такое у них произошло? – Светлана Ивановна вопросительно подняла на сына синие глаза.
Петр, хоть и не горел желанием, решил вкратце посвятить мать в семейные неприятности Волошиных:
– Если в двух словах: Василия Савельевича, отца Даши, оклеветали и посадили в тюрьму, дабы наказать за то, что разоблачил большое начальство. Если б не был честным человеком – не выпустили бы! За что его стыдиться?
– Ну а что за история с Дашиной мамой?
– Когда незаконно лишили свободы ее мужа, Анна Федоровна нашла утешение в вине. – И возмущенно добавил: – А что, разве никто из знатных дам не грешил этим? Почему отец так беспощаден к женщине – она ведь сумела справиться со своей слабостью!
Встал из-за стола, подошел к матери и нежно ее обнял.
– Мамочка, я так люблю Дашу! – прошептал он, целуя ее в ухо. – По-другому, чем тебя, но тоже очень сильно. Ну скажи мне: она-то почему должна страдать, даже если ее родители провинились?
– Ты прав, дорогой! Ты у меня умница и великодушный, – растрогалась Светлана Ивановна и, едва дотянувшись на цыпочках, чмокнула сына в губы. – Не волнуйся и успокой Дашеньку! Я объясню отцу, что он ошибается.
Встав по привычке ранним утром, чтобы погулять с собакой, Анна Федоровна удивилась, не найдя любимца семьи, малого пуделя Кузю, на обычном месте. Разыскивая его, заметила полоску света, выбивавшегося из-под закрытой двери Дашиной комнаты.
Почему не спит? Может, забыла выключить бра? Решив проверить, заглянула в комнату; картина, которая ей предстала, умилила и растревожила материнское сердце. Высоко взбив подушки и обнимая шоколадного красавца Кузю, Даша сидела на постели, глядя невидящими глазами прямо перед собой, на вошедшую мать не обратила внимания. Лицо бледное, опухшее, – видно, слезы
– Ты что же, всю ночь не спала? Что случилось? – Испуганная Анна Федоровна подсела к дочери. – Уж не заболела ли?
– С Петей… вчера… поссорились… навсегда… – Даша давилась слезами. – Он… ушел, мамочка, и не вернется… никогда! – Выпустив Кузю, порывисто прильнула к матери и разрыдалась у нее на груди.
Анна Федоровна молча гладила дочь по голове, не находя слов утешения. Любящим женским сердцем понимала всю глубину ее горя.
– Не убивайся так, доченька! Жизнь на этом не кончается. Даст Бог, Петя к тебе вернется.
– Нет, мамочка, не вернется! – с безнадежностью отчаяния замотала головой Даша. – Ушел, слова не сказав на прощание! Но я сама виновата! – всхлипнула она. – Сказала ему: не женимся – не приходи! Может, зря я так? Вопрос потонул в новом потоке слез.
Возникла тяжелая пауза. Анна Федоровна подождала, пока дочь выплачется, а потом с печальной уверенностью сказала:
– Не казни себя понапрасну! Ты у меня умница, правильно поступила. Если Петя твой согласен, что с нами нельзя породниться… – она прервалась, сдерживая вспыхнувший гнев, – так у вас нет будущего! Хоть уважать тебя будет.
Да, для любящей женщины утешение слабое, – надо ей помочь, пусть поверит в лучшее.
– А вообще, доченька, я уверена – Петя одумается! Ты недооцениваешь себя, Дашенька! Да таких, как ты, сейчас днем с огнем не сыщешь! – горячо убеждала она дочь. – Красивых много, но чтобы притом и умная, и сердечная, как ты, – это редкость!
Слова матери ложились бальзамом на свежую рану Даши – она перестала плакать и немного приободрилась. Заметив благую перемену, Анна Федоровна с энтузиазмом продолжала:
– Хочешь убедиться, что я права? Заглянуть в будущее? – лукаво взглянула она на дочь и, увидев, что та проявляет интерес, предложила: – Ты не против, если я цыганку Лену приведу? Отлично гадает на картах – у нее все сбывается!
– Ну что ж, давай… Все равно из дома не выйду, – слабым голосом отозвалась Даша. – Заглянем в будущее, что ж… – Поднялась с постели и пошла умыться.
Успокоенная Анна Федоровна, надев на Кузю ошейник, повела его гулять. После работы она вернулась домой вместе с цыганкой Леной. Даша с обычным трудолюбием корпела над учебниками. Все вместе женщины уселись вокруг стола на кухне, и цыганка, красивая, смуглая, принялась с привычной ловкостью тасовать и раскидывать карты.
– Любит тебя желанный… но, вот видишь… ждет вас удар, – приговаривала гостья. – А вот это… выпадает ему дальняя дорога… Еще раз, в последний разложила карты. – А теперь посмотрим, голубка, чем твое сердечко успокоится. – И стала с таинственным видом разглядывать выпавшие карты. – Вот что, счастливая твоя судьба, соединит тебя с желанным!
Лена и Анна Федоровна занялись чаепитием, а Даша ушла к себе заниматься. Однако учение что-то не лезло в голову. Верить ли цыганке?.. Предсказание обнадеживает, но сомнения истерзали ее сердце…