Голубая кровь
Шрифт:
– Я не могу с уверенностью утверждать, что там тебе ничего не грозит. Не забывай, у Толлена в Вейране был сообщник, и он остался на свободе. Мало того, мы с Шеттом даже не знаем, кто это мог быть, даром что Хранитель вейров просто обязан знать все, что там происходит. Из этого следует только один вывод - это не простой житель Вейраны, а какой-то высокопоставленный или магически одаренный вейр. Или и то и другое, - мрачно подытожила Айра, а я чуть было не рассмеялась от облегчения. Нет, ну в самом деле - это же такой пустяк! Какой-то неизвестный подельник неудачливого магистра, который к тому же не сможет больше воспользоваться
Проницательная Айра тепло улыбнулась и поднялась из-за стола:
– Тогда не будем терять время. Для твоего успешного возвращения, в принципе, хватило бы только моей силы, но будет гораздо лучше, если тебя там будут ждать. И мое чутье Хранителя подсказывает мне, что нужный момент наступит совсем скоро...
* * *
Стрела сидела на спинке пустой кровати в очень чистой, совершенно белой комнате и ждала. Вообще-то она была здесь уже не раз, сначала по просьбе хозяина, а потом просто потому, что ей этого хотелось. Птенцы начали подрастать и вполне могли остаться на несколько часов без присмотра, пищу добывать не было необходимости - за Стрелой и ее выводком прекрасно заботились - и к тому же ей так нравилось сидеть здесь и наблюдать... Бледный юноша с копной пшеничных волос, разметавшихся по подушке, лежал почти неподвижно уже много дней. Вокруг него слабо мерцала разноцветными искрами тонкая оболочка, и Стрела знала, что ей не следует без необходимости ее нарушать - да она и не собиралась этого делать. Ей просто нравился этот человек.
Вообще она знала его уже давно, почти с самого своего детства, но почему-то только теперь она прониклась к нему сочувствием и даже некоторой нежностью. Она даже подумывала попросить его в качестве хозяина для одного из ее птенцов. Но это будет еще не скоро, а сейчас она сама не могла понять, что же заставляет ее так пристально вглядываться в осунувшееся лицо с заострившимися скулами...
Внезапно глаза человека распахнулись, и он попытался сесть на кровати. Тут же тревожно запищала его круглая оболочка, но он не обратил на нее ни малейшего внимания - человек смотрел прямо на птицу. Пронзительно зеленые глаза на исхудавшем лице казались еще больше, но в них горел все тот же неукротимый огонь, который так удивлял и восхищал ее раньше.
– Стрела, - позвал ее человек, и она даже не удивилась тому, что он ее узнал - иначе и быть не могло. Два взмаха мощных крыльев - и вот она уже сидит, крепко обхватив протянутую к ней руку. Острые когти, должно быть, больно царапают кожу, но человек даже не поморщился - он не отрывал взгляда от глаз гостьи.
– Стрела, - удовлетворенно подтвердил человек, и ей почудился вздох облегчения в его голосе.
– Если ты здесь, значит, с Рьеном все в порядке. Но вот Лета... Стрела, мне кажется, с ней что-то случилось. И мне срочно нужен твой хозяин.
Птица беспомощно и хрипло вскрикнула, и тут в комнату ворвался доктор Ортес с целой свитой помощников.
– Дерек! Когда ты очнулся? Это Стрела тебя разбудила? Как ты себя чувствуешь?
– на человека посыпался град вопросов, а птица смиренно поникла под обвиняющим взглядом магистра и, повинуясь его отрывистому кивку, направилась к окну. Оглянувшись, она успела увидеть протянутые к ней руки и умоляющий взгляд человека, который продолжал
– Найди Рьена, пожалуйста, найди...
* * *
Хмурый и болезненно бледный, но как всегда безукоризненно одетый эльф мрачно смотрел на танцующий свой непрерывный танец огонь. Притихшая Кайле устроилась в кресле в самом дальнем углу комнаты, освещаемой лишь пламенем камина, и ее почти не было видно. За окном царила глубокая ночь, и казалось, что весь мир растворился в ее чернильной темноте, и во всей вселенной не осталось никого, кроме них двоих.
Внезапно почти полную тишину комнаты нарушил мелодичный голос Кайле:
– Рьен... Что ты теперь будешь делать?
Эльф неопределенно повел плечами и наконец обернулся. Глядя в ставшее таким чужим и бесстрастным лицо, Кайле чувствовала горечь потери - его и своей. Он потерял друга, а она, кажется, сейчас навсегда теряет свою любовь...
– Думаю, я останусь здесь еще на несколько дней - нужно собрать вещи Леты, разобраться в ее бумагах... А потом вернусь в Академию - кто-то же должен рассказать им о случившемся.
Сухой надтреснутый голос был так не похож на переливающийся серебряными колокольчиками голос Рьена, что Кайле заставила себя вновь поднять глаза и убедиться, что это действительно он. Внезапно тень удивления, промелькнувшая на лице эльфа, на миг оживила скорбную маску:
– Стрела!
– удивленно пробормотал Рьен и вгляделся куда-то далеко-далеко, сквозь каменные стены замка - а спустя минуту его лицо озарила привычная и так любимая ей улыбка:
– Дерек очнулся! И он вроде бы в порядке...
И тут же вся его радость потухла, как будто порыв ветра из распахнувшегося окна задул все свечи в праздничном зале:
– О Боги, Кайле... Что я ему скажу?..
* * *
Я рывком распахнул тяжелую деревянную дверь и без колебаний шагнул в сияющий всеми цветами радуги зал. На мне уже не было этого отвратительного черного костюма - и мне было все равно, пропустит ли меня Кристальный зал без него или нет. Но дверь открылась без всякого сопротивления - а жаль, в глубине души я надеялся, что меня тут же испепелят на месте за вопиющее нарушение правил.
Зал был даже наряднее обычного - но мне не было никакого дела до этих красот. Расстояние до всё еще сбегавшего вниз по стене водопада я преодолел в несколько мучительно долгих минут - каждый вдох давался с трудом, обжигая легкие и вызывая злые слезы. Наверное, я никогда больше не смогу войти в этот зал снова. И если бы я не разбил тот бокал с водой, мне бы и сейчас не пришлось стоять здесь, в этом мягком рассеянном свете разноцветных кристаллов, которые всего несколько часов назад так равнодушно взирали на то, как умирает вместо меня моя любимая.
Ледяная вода послушно наполнила высокий бокал - точную копию разбитого, и в нее мягко опустилась голубая горошина. Прозрачные бирюзовые искры брызнули от нее во все стороны, ударились о хрустальные стенки и потухли, растворившись в воде.
Я устало прислонился к массивному мраморному столу, разглядывая на свет содержимое бокала, в котором сейчас была растворена крошечная капля голубой крови бесстрашной, решительной и такой упрямой Леты... Полная, абсолютная апатия завладела мной, и я даже не удивился, когда мне на плечо вдруг легла чья-то легкая ладонь - и это при том, что в зале совершенно точно никого не было, да и быть не могло.