Голубая Луна
Шрифт:
– Мне нужно собираться, – сказала я.
Я резко повернулась и пошла к кровати.
Он последовал за мной.
Я положила пистолет на столик у кровати рядом с телефоном, достала носки из ящика и стала укладывать их в чемодан, стараясь не обращать внимания на Жан-Клода. Это было не так просто. Он лег на кровать за чемоданом, опираясь на локоть, вытянув ноги на всю длину кровати. Он выглядел чудовищно одетым на фоне моего белого постельного белья. Он наблюдал, как я двигаюсь по комнате, и следил за мной только глазами. Он напоминал мне кота: настороженный, непринужденно совершенный.
Я
Жан-Клод лег на спину, длинные черные волосы рассыпались по белой подушке, как в моем темном сне. Он слегка улыбнулся, когда я вернулась в комнату, и протянул мне руку:
– Иди ко мне, ma petite.
Я покачала головой:
– Если я пойду к тебе, мы отвлечемся надолго. А я хочу собраться и одеться. У нас нет времени на что-нибудь еще.
Он двинулся по кровати ко мне, скользяще перевернувшись, как будто у него были мышцы там, где их быть не должно.
– Я так непривлекателен, ma petite? Или твоя забота о Ричарде подавляет все остальное?
– Ты сам прекрасно знаешь, насколько ты для меня привлекателен. И да, я волнуюсь на счет Ричарда.
Он стек с кровати, следуя за мной по пятам. Он перемещался изящными медленными движениями, пока я бегала в разные концы комнаты, успевая за мной повсюду, попадая в такт моим быстрым шагам. Возникало такое ощущение, будто тебя преследует ленивый хищник, один из тех, в распоряжении которых все время мира, но который, в конце концов, все равно тебя поймает.
Когда я во второй раз чуть не влетела в него, я не выдержала:
– Что с тобой? Хватит таскаться за мной. Ты меня нервируешь.
На самом деле, близость его тела заставляла меня дергаться, как от статического электричества.
Он сел на край кровати и вздохнул:
– Не хочу, чтобы ты уезжала.
Я перестала метаться, повернулась и уставилась на него.
– Почему, ради всего святого?
– Веками я мечтал иметь достаточно силы, чтобы быть в безопасности. Достаточно власти, чтобы владеть своими землями, в далеком прошлом, обрести чувство умиротворения. И теперь я боюсь того самого человека, который может помочь реализовать мои желания.
– О чем ты? – я подошла и встала перед ним, держа в руках ворох рубашек и вешалок.
– О Ричарде. Я боюсь Ричарда, – в его глазах стояло выражение, которое я редко видела у него. Он был не уверен в себе. Это было совершенно нормальное, человеческое выражение. И оно смотрелось крайне странно у элегантного человека в вызывающей рубашке.
– Почему ты боишься Ричарда? – спросила я.
– Если ты любишь его больше, чем меня, я боюсь, что ты уйдешь к нему.
– Если ты не заметил, Ричард меня сейчас не переносит. Он с тобой разговаривает больше, чем со мной.
– Он не ненавидит тебя, ma petite. Он ненавидит, что ты со мной. Это большая разница, – Жан-Клод смотрел на меня почти скорбно.
Я вздохнула:
– Ты ревнуешь к Ричарду?
Он опустил глаза
– Было бы глупо с моей стороны не ревновать.
Я свалила свой ворох блузок на одну руку и коснулась его лица. Повернула его к себе.
– Я сплю с тобой, а не Ричардом, помнишь?
– Да, я здесь, ma petite. Я одет для твоих снов, а ты даже не поцеловала меня.
Его реакция меня удивила. Только я начала думать, что знаю его.
– Ты расстроился, что я не поцеловала тебя при встрече?
– Возможно, – сказал он очень тихо.
Покачав головой, я швырнула блузки в сторону открытого чемодана. Затем толкнула ногами его колени, пока он не развел их и не дал мне встать вплотную к нему. Положила руки ему на плечи. Прозрачная красная ткань была жестче на ощупь, чем казалась.
– Как может кто-то такой же роскошный, как ты, быть таким неуверенным?
Он обвил руками мою талию, прижимая меня к себе. Свел ноги, зажав меня между ними. Кожа его сапог оказалась очень мягкой, почти нежной. Оказавшись у него в руках, я была в очень эффективной ловушке. Но так как я была добровольным пленником, все было в порядке.
– Чего я хочу, так это опуститься на колени и впиться губами в эту гладкую сорочку. Хотелось бы знать, сколько тебя мне удастся испить через мягкую ткань.
Я подняла брови.
Он рассмеялся нежным низким смехом. Как обычно, от одного только этого звука по мне побежали мурашки, а соски затвердели. Его смех был осязаем, он вторгался в меня. Одним голосом он мог делать такие вещи, которые и не снились ловким рукам других людей. И при этом, он боялся, что я уйду от него к Ричарду.
Он опустил лицо мне на грудь, уютно пристроившись в ложбинку. Затем нежно потерся щекой, заставляя атлас скользить по мне, пока мое дыхание не участилось.
Я вздохнула и наклонила голову, все еще прижимаясь к нему.
– Я не собираюсь уходить от тебя к Ричарду. Но он в беде, и это важнее секса.
Жан-Клод поднял лицо, наши руки так переплелись, что он почти не мог пошевелиться.
– Поцелуй меня, ma petite, и все. Всего один поцелуй, и я буду знать, что ты любишь меня.
Я прикоснулась губами к его лбу.
– Я думала, ты больше уверен в себе.
– Так и есть, – сказал он, – со всеми, кроме тебя.
Я отклонилась назад ровно настолько, чтобы увидеть его лицо.
– Любовь должна повышать твою уверенность, а не наоборот.
– Да, – спокойно сказал он, – должна. Но ты любишь и Ричарда. Ты пытаешься не любить его, и он старается не любить тебя. Но любовь проходит не так просто, и не так просто появляется.
Я нагнулась к нему. Первый поцелуй был всего лишь касанием губ, словно атлас скользнул по моему лицу. Второй поцелуй был глубже. Я слегка прикусила его верхнюю губу, и он издал легкий звук. Касаясь кончиками пальцев моего лица, он поцеловал меня в ответ. Он целовал меня, будто хотел выпить меня до дна, слизнув самую последнюю капельку с горлышка бутылки какого-нибудь редкого прекрасного вина, нежно, ненасытно, страстно. Я обрушилась на него, обхватив его так крепко, словно даже руки мои задыхались от жажды чувствовать его.