Голубая Луна
Шрифт:
Она улыбнулась, но уже не снисходительно. Похоже, она была довольна.
Волосы у меня на затылке попытались сползти вниз по позвоночнику.
– Мощная, – сказала она. – Сильная.
Я выговорила сквозь комок в горле:
– Ты – тоже.
– Спасибо, – сказала она.
Я почувствовала, как ее сила, ее магия движется поверх меня, через меня, подобно порыву ветра. Она отдернулась так резко, что мы обе покачнулись.
Мы остались в футе друг от друга, дыша с трудом, как после бега. Мое сердце колотилось в горле, как пойманная птица. Я могла чувствовать ее пульс на кончике языка. Нет, я его слышала.
– Что это за звук? – спросила я.
– Опиши его, – велела Марианна.
– Похоже на щелчки, тихие, почти механические.
– У меня в сердце искусственный клапан, – сказала она.
– Этого не может быть.
– Почему нет? Когда я наклоняюсь вперед к зеркалу, чтобы подвести глаза карандашом, я слышу этот звук изо рта, отражающийся эхом от зеркала.
– Но я не могла его услышать, – возразила я.
– Ты слышишь, – сказала она.
Я покачала головой. Я теряла ощущение ее. Она отстранилась от меня, подняла щиты. Я не винила ее, потому что всего на одну секунду я услышала, как ее сердцебиение запнулось, сбилось с ритма. Звук не заставил меня пожалеть ее или посочувствовать. Звук возбудил меня. Я чувствовала, как напряглось что-то глубоко внутри моего тела. Это было почти сексуальным. Она была бы медленной, легкой добычей. Я смотрела на эту высокую, уверенную женщину, и на долю секунды все, что я видела, стало едой.
Черт.
25
Меж темнеющих деревьев мы следовали за Марианной и ее телохранителем, Роландом. Этой чертовой одеждой я цеплялась за каждую ветку или поваленный ствол. Марианна плыла сквозь лес так, словно деревья сами расступались перед ней и ее платьем. Роланд шагал рядом с ней, скользя по лесу, как река по привычному руслу. Джамиль, Натаниель и Зейн двигались просто грациозно. Зато у остальных были проблемы.
Моим оправданием был тот факт, что я человек. Не знаю, что было оправданием для Джейсона и Шерри. Я попыталась пройти по бревну и оступилась. Упала на живот, оцарапав руки о шершавую кору. Оседлала бревно, словно лошадь, и была не в состоянии перекинуть ногу через него. Шерри споткнулась обо что-то, скрытое в палой листве и упала на колени. На моих глазах она поднялась и снова споткнулась о ту же проклятую штуку. На сей раз она так и осталась на коленях, склонив голову.
Джейсон влетел в сплетение корней того дерева, на котором я сидела. Упал вниз лицом и выругался. Когда он поднялся, на груди у него была ссадина, достаточно глубокая, чтобы выступила черная в лунном свете кровь. Это заставило меня вспомнить то, что сделала с ним Райна. Она изорвала его грудь в лохмотья, но шрамов от этого не осталось.
Я закрыла глаза и склонилась к стволу, оперлась на него локтями. Руки болели. Я медленно приподнялась и посмотрела на них.
Джейсон прислонился к концу бревна – достаточно далеко, чтобы мы не могли задеть друг друга. Думаю, мы оба этого боялись. Не хотели повторения.
– Что с нами происходит? – спросил Джейсон.
Я покачала головой.
– Не знаю.
Марианна неожиданно оказалась рядом. Я не слышала, как она подошла. Я что, отключилась на время? Неужели со мной было так плохо?
– Ты прогнала мунин прежде, чем он был готов отпустить тебя.
– И? – спросила я.
– И это отнимает силы.
– Прекрасно, это объясняет, почему я то и дело спотыкаюсь. А как насчет них? Они-то почему чувствуют себя дерьмово?
Она слегка улыбнулась.
– Не ты одна боролась с мунином, Анита. Ты его вызвала, и если бы ты не пожелала сопротивляться ему, двое других были бы беспомощны перед ним, однако и они с ним сражались. Вот и расплата.
– Звучит так, словно ты знаешь, о чем говоришь, – сказала я.
– Я умею вызывать мунин. Эти хаотические вспышки происходят, когда мунин охотится за тобой, но ты не хочешь его принять.
– Откуда ты знаешь, что они были хаотическими?
– Я уловила одно или два из твоих видений. Задело слегка, – сказала она.
– Почему ты нормально себя чувствуешь? – спросила я.
– Я не сопротивлялась. Если просто позволить мунину оседлать тебя, это пройдет гораздо быстрее и относительно безболезненно.
– Звучит как старый совет закрыть глаза, расслабиться и получать удовольствие, – я наполовину смеялась над ней.
Она склонила голову набок, длинные волосы скользнули по ее плечам, словно бледный призрак.
– Единение с мунином может быть приятным или неприятным, но этот охотится за тобой, Анита. В большинстве случаев мунин, который стремится создать связь с членом стаи, делает это из-за любви или общего горя.
Я посмотрела на нее.
– У этого мотив – не любовь.
– Нет, – сказала она, – я почувствовала и силу ее личности, и ее ненависть к тебе. Она преследует тебя из злобы.
Я покачала головой.
– Не только. То малое, что осталось от нее, наслаждается игрой. Она развлекается, вселяясь в меня.
Марианна кивнула.
– Да. Но если ты примешь ее вместо того, чтобы бороться, ты сможешь выбирать воспоминания. Они ослабеют, к тому же ты будешь контролировать переживания и их силу. Если ты по-настоящему позволишь ей вселиться, как ты выражаешься, видения будут меньше похожи на фильм и больше… на надевание перчатки.
– За исключением того, что перчатка – я, и ее личность подавит мою. Нет, благодарю.
– Если ты продолжишь сражаться с этим мунином, будет только хуже. Если ты прекратишь борьбу и примешь ее хотя бы частично, мунин потеряет часть своей силы. Некоторых из них питает любовь. Этот питается страхом и ненавистью. Это бывшая лупа? Та, которую ты убила?
– Ага.
Марианна вздрогнула.
– Я никогда не встречалась с Райной, но даже легкое ее прикосновение заставляет меня радоваться тому, что она мертва. Она была злом.
– Она не считала себя такой. Она считала себя скорее нейтральной, чем злой, – я говорила так, будто знала это, и я знала. Знала, потому что не однажды надевала ее сущность как одежду.