Голубая роза. Том 1
Шрифт:
— Эй, Гленрой, — сказал мужчина.
Том высунул голову чуть дальше, но сумел разглядеть только, как дверь открылась и человек с трубой зашел внутрь.
Том сел за стол и съел еще немного сыра. Потом достал из кармана ключ и нацарапал на столе рядом с чьими-то инициалами «ПД» свои собственные — «ТП» Затем Том попытался стереть нацарапанное, но ему удалось только слегка затемнить оставленные ключом линии. Том снова выглянул в окно. Толстяк в белой рубашке наблюдал на женщинами, которые только что вышли из «Домашних закусок» и пошли вверх по Калле Дроссельмейер, смеясь и разговаривая
Сара взяла трубку на середине первого гудка, и Том представил себе, как она смотрит телевизор в замке мечты, построенном Антоном Гетцем, протягивает руку, продолжая смотреть на экран, и рассеянно произносит:
— Алло?
Том не мог ничего сказать ей.
— Алло?
«Что ты говорила о нас другим? — молча спросил ее Том. — И кто были эти другие?»
— Кто там? — удивленно спросила Сара. Она держала трубку, надеясь, что ей ответят гораздо позже, чем ожидал Том.
— Том? — послышалось на другом конце провода. Он затаил дыхание.
— Это ты, Том? — снова спросила Сара.
Том слышал едва различимые звуки работающего в комнате телевизора. А потом он услышал вопль миссис Спенс: «Ты что, совсем сошла с ума?»
Том повесил трубку и набрал телефон собственного дома, не имея ни малейшего понятия, что он скажет матери и скажет ли что-нибудь вообще. Трубку взяли после третьего гудка, и голос доктора Милтона произнес:
— Резиденция Пасморов.
Том тут же положил трубку.
Он посмотрел на часы. Минутная стрелка как раз перескочила с десяти пятидесяти на десять пятьдесят одну минуту.
Том снова поднял трубку и набрал номер фон Хайлица. Телефон звонил и звонил, Том насчитал десять гудков, одиннадцать, пятнадцать. Затем он сдался.
Почувствовав, что не может больше оставаться в комнате, Том подошел к кровати и надел ботинки, которые снял с него фон Хайлиц. Затем он прошел в ванную, плеснул в лицо холодной водой, посмотрел на отражавшееся в зеркале осунувшееся лицо, вытерся полотенцем, поправил галстук и вышел в коридор. Из-за двери в конце коридора доносились звуки саксофона и трубы, играющих в унисон «Кто-то должен присматривать за мной». До Тома смутно доносились какие-то голоса. Он прошел к лестнице и спустился в фойе.
Из «Пещеры Синбада» вывалились несколько матросов. Теперь они стояли в дверях, держа свои стаканы и бутылки с пивом. Ночной портье склонился над конторкой, перелистывая «Свидетель». Клерк и несколько матросов посмотрели на сошедшего с лестницы Тома, потом отвернулись. Из бара доносилась скрипучая мелодия музыкального автомата. Свет ламп падал на потертые стулья и диваны, подчеркивал красные и синие пятна рисунка на лежащем под ногами восточном ковре. За стеклянными дверями отеля катились по улице машины. Том пошел в сторону моряков, которые расступились, чтобы он мог войти в бар.
Грохот барабанов тут же наполнил его голову. Подвыпившие женщины, моряки, мужчины в ярких рубашках наполняли зал смехом, криками и сигаретным дымом. Перед стойкой, тщетно пытаясь двигаться в такт музыке, танцевали двое матросов. Том медленно пробирался вдоль стойки бара, протискиваясь мимо моряков и их подружек,
Рынок уже закрылся, но торговец все еще сидел на своем одеяле рядом со шляпами и корзинами, разговаривая с воображаемыми покупателями. На другой стороне улицы люди поднимались по лестнице к входу в «Отель путешественника». На дверях магазина Эллингтона висела табличка «Закрыто». Переключился светофор, машины и экипажи поехали к перекрестку с Калле Дроссельмейер. Из окна с мигающим ятаганом доносились звуки барабанов. Дождавшись просвета в потоке движения, Том перебежал на другую сторону улицы.
— Шляпы для вас, шляпы для вашей леди, корзины для рынка, — тянул нараспев босой торговец.
Том постучал в дверь Хобарта. В магазине было темно.
— Там нет ничего, не ходите в него, — в рифму прокричал ему торговец шляпами.
Том снова постучал в дверь. Потом, ощупав ее, он нашел кнопку звонка и давил на нее до тех пор, пока не увидел приземистую темную фигуру, идущую к двери из глубины магазина.
— Закрыто! — громко прокричал Хобарт.
Том отошел на шаг от двери, чтобы Хобарт мог разглядеть его лицо. Тот быстро открыл дверь и впустил Тома внутрь.
— Чего ты хочешь? — спросил он.
— Мой друг — он по-прежнему здесь?
Хобарт сделал шаг назад и спросил:
— Какой еще друг? Я знаю человека, о котором ты говоришь? — На нем была длинная кремовая ночная рубашка, в которой Хобарт выглядел как сердитая кукла.
— Леймон фон Хайлиц. Я приходил с ним сюда сегодня утром. Мы накупили кучу всего. Вы еще сказали, что я наверняка его племянник.
— Может, да, а может, и нет, — сказал Хобарт. — А бывает и так, что человек говорит, что собирается прийти в какое-то место, а сам не собирается этого делать. И никто ни о чем не предупреждает Хобарта — зачем предупреждать какого-то Хобарта? — бросив на Тома сердитый взгляд, Хобарт сделал шаг к двери.
— Вы хотите сказать, что он не приходил?
— Если ты ничего не знаешь об этом, может, тебе и не положено об этом знать. — Откуда я знаю, что ты из себя представляешь? Ведь на самом деле ты же не его племянник.
— А полицейский приходил?
— Кто-то тут крутился, — признался Хобарт. — Возможно, это был он.
— А мой друг так и не пришел на встречу, — произнес Том. Он был слишком изумлен, чтобы сразу начать беспокоиться.
— Если ты действительно его друг, тогда как получилось, что ты этого не знаешь?
— Он ушел из отеля несколько часов назад и сказал, что идет сюда.
— Это тебе он так сказал. А человек, который приходил сюда и ждал, наверное, тоже хотел, чтобы это было именно так. Я вижу, ты очень волнуешься, но вот что я тебе скажу — я волнуюсь за Леймона фон Хайлица двадцать, нет, даже тридцать лет, и никакого толку от моих волнений никогда не было. Все равно он продолжал надевать всякие там парики, наклеивать усы и стоять во всяких, в том числе самых неподходящих, местах, наблюдая за тем, что, по его мнению, должно было там случиться. Эй, я говорю с тобой, племянник, — Хобарт положил ладонь на дверную ручку.