Голубая роза. Том 1
Шрифт:
Казалось, облака прорвало окончательно, и на машину буквально хлынул водный поток. Фонтейн включил щетки и несколько секунд беспомощно вглядывался в темноту, пока они не заработали. Затем он зажег фары.
– Я, наверное, не так выразился...
– У меня есть большие сомнения насчет вас, и вы должны об этом знать. Вы не очень хорошо понимаете полицейских.
– Я знаю, что вы хороший детектив, – сказал я. – У вас замечательная репутация.
– Оставьте меня в покое, что бы ни было у вас на уме.
– Вы никогда не слышали о...
– Стоп, – сказал
* * *
Секунд через тридцать дождь стал потише, теперь он просто мерно стучал по крыше, выливаясь из облаков видимыми глазу серыми линиями. Из-под колес машин летели фонтаны брызг. Фонтейн небрежно держал руку на руле. Мы ехали со скоростью не больше тридцати пяти миль в час.
– Ну хорошо, – сказал он. – Ради моей замечательной репутации – спрашивайте, о чем вы хотели спросить.
– Я хотел поинтересоваться, слышали ли вы об «Элви холдингс корпорейшн».
Я впервые заметил на лице Пола выражение подлинного любопытства.
– Знаете, меня тоже интересует один вопрос – в Нью-Йорке все такие или вы – особый случай.
– Мы все полны бессмысленных вопросов, – ответил я.
По рации, которая всю дорогу продолжала трещать и пищать, передали какое-то непонятное сообщение. Фонтейн схватил трубку и сказал:
– Я на шоссе в районе Двадцатой улицы, буду через десять минут.
Он положил трубку на место.
– Я не могу отвезти вас к Рэнсому. Кое-что произошло. – Он посмотрел в зеркало, оглянулся и стал перестраиваться в левый ряд.
Затем Фонтейн открыл окно со своей стороны, впустив в салон брызги дождя, достал из-под сиденья красную мигалку и установил ее на крыше машины. Он нажал на кнопку, и сирена пронзительно завыла. С этого момента ни один из нас не произнес ни слова. Фонтейн сосредоточился на том, чтобы не потерять управление машиной, обгоняя любой транспорт, посмевший проехать вперед. Машина свернула на Пятнадцатую улицу, и Фонтейн поехал так же безумно, как по дороге к Пайн-Нолл. На перекрестках Фонтейн игнорировал светофоры.
По пятнадцатой улице мы приехали к равнине, посреди которой возвышались фабричные трубы. Фонтейн свернул на Гетелз, и вскоре мы оказались на Ливермор-авеню. На улицах моего детства горели фонари. Небо, извергающее воду, казалось черным.
Впереди нас, в другом конце улицы, мигали красные и синие огни, в свете которых блестели желтые витрины магазинов. Сквозь поток дождя сновали люди в синих дождевиках. Когда мы подъехали ближе, я вдруг понял, где мы оказались. Я должен был знать. Это случилось опять, как и предсказывал Том.
Фонтейн даже не взглянул на происходящее за окном, когда мы проезжали мимо «Часов досуга». Не выключая сирены, он проехал до конца улицы и, развернувшись, встал за машиной скорой помощи. Мотор еще не успел заглохнуть, а Пол уже выскочил из машины. От капота «седана» поднимались клубы пара.
Я вышел из машины и последовал за ним к «Часам досуга». Прямо за загородками стояли четыре или пять полицейских в форме, еще двое
Тело на тротуаре было покрыто куском черного полиэтилена, с которого стекала на мокрый тротуар вода. Из-под полиэтилена торчали две довольно крупных ноги в абсолютно промокших брюках и кроссовках. Полицейские за заграждением не обращали на меня никакого внимания. Дождь барабанил по голове и плечам, рубашка прилипла к телу.
Фонтейн кивнул промокшему полицейскому, который обнаружил тело и указал на слова на стене бара. Он сказал что-то, его я не расслышал, а молодой полицейский ответил:
– Есть, сэр.
Фонтейн присел и приподнял пластик. Человек, преследовавший Джона Рэнсома в синем «лексусе», смотрел невидящим взором на вывеску бара «Часы досуга». Дождь барабанил по его окровавленной груди. Клоки белой кожи висели по бокам красных ран. Седой хвостик лежал на плече. Пиджак убитого был темным от крови.
Фонтейн достал из кармана пару белых резиновых перчаток, надел их и, склонившись над трупом, засунул ладонь под лацкан пиджака. Он вынул оттуда бумажник, который я уже видел раньше, и открыл его. С правой стороны к бумажнику был по-прежнему приколот значок.
– Пострадавший – человек по имени Уильям Фрицманн. Некоторым из нас он больше известен под другим именем. – Фонтейн встал. – Хоган уже здесь? – Молодой офицер протянул ему пластиковый мешочек для вещественных доказательств, и Фонтейн опустил туда бумажник.
Один из полицейских сказал, что Хоган уже в пути. Тут Фонтейн заметил за загородкой меня и нахмурился.
– Мистер Андерхилл, думаю, вам пора нас покинуть.
– Это Билли Риц? – спросил я. Мы стояли под одним и тем же дождем, но Фонтейн почему-то выглядел не таким мокрым, как я. Фонтейн, нахмурившись, отвернулся.
– Это он преследовал Джона. Помните, я говорил вам в больнице.
Обернувшись, Фонтейн мрачно взглянул мне в лицо.
– Идите домой, пока не подхватили воспаление легких. – Он снова подошел к телу, но молодой полицейский уже накрывал пластиком мертвое лицо Фрицманна.
Двое ближайших полицейских равнодушно взглянули в мою сторону. Я кивнул им и пошел мимо входа в бар. Я прошел два квартала, когда на улице показался еще один темно-синий «седан» с мигалкой на крыше. Я перешел через Шестую улицу и взглянул на отель «Сент Элвин». В угловом окне на последнем этаже сверкнула линза телескопа, направленного на «Часы досуга». Подождав, когда прервется поток машин, я поспешил к входу в отель.