Голубая роза. Том 1
Шрифт:
Перед ними была огромная красная вывеска “РАЙСКИЙ МАССАЖНЫЙ САЛОН”, на бетонных ступенях, расписанных синими звездами, какая-то женщина с угрюмым видом лупила плачущего ребенка, рядом громоздились сумки, свертки и бутылки, перевязанные грубой веревкой. Она отвешивала малышу пощечины и тыкала его кулаком в грудь. Ступени вели к огромному балдахину с надписями: “КЛУБ РАЙСКИХ НАСЛАЖДЕНИЙ” и “РЕСТОРАН”. Женщина смотрела как бы сквозь Майкла, и глаза ее, казалось, говорили: “Это мой ребенок, это мое жилище, а тебя я не вижу в упор”.
На секунду у Майкла закружилась голова, он погрузился в серый мир теней, контуры которого постоянно менялись, неожиданно
Майкл знал, как это бывает. Однажды ему удалось убедить Джуди сходить в Нью-Йорке на пьесу “Следопыты”, сочиненную и поставленную ветеранами Вьетнама. Майкл считал, что пьеса очень удалась. “Следопыты” заставил его почувствовать, что Вьетнам совсем близко, и, наблюдая за действием, Майкл постоянно вспоминал события и ощущения собственного военного прошлого. Он то смеялся, то плакал, то его одолевали горькие чувства, как на скамейке в Брас Базах Парке. (Джуди считала, что эта пьеса – некая форма психотерапии для актеров.) Несколько раз на протяжении пьесы ее герой по имени Динки Доу целился из М-16 прямо в голову Майкла. Динки Доу, естественно, и не догадывался о присутствии Майкла в восьмом ряду, да и винтовка, конечно, не была заряжена, но каждый раз, когда Майкл видел нацеленный на него ствол, его тошнило и начинала кружиться голова. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным, и единственное, что мог сделать, это вдавиться всем телом в кресло, судорожно сжимая его ручки. Оставалось только надеяться, что он не выглядел таким испуганным, каким чувствовал себя.
Бангкок вызвал сейчас у Майкла примерно те же чувства, что и винтовка Динки Доу. На освящении Мемориала пятнадцать последних лет жизни Майкла как бы вовсе перестали существовать. Он весь состоял теперь из натянутых нервов, был опять мальчишкой-солдатом, обычно невидимым в респектабельном облике симпатичного, легкого в общении и добродушного доктора Пула, который казался теперь только оболочкой.
Было странно ощущать себя как бы невидимым, сознавать, что никто не догадывается о твоей настоящей сущности. Очень жаль, что Конор и Пумо не видели “Следопытов” вместе с ним.
Майкл и Конор прошли мимо пыльного окна, за стеклом которого висели муляжи женских ножек, напоминавших ампутированные конечности, согнутые в колене.
– Знаешь, – сказал Конор, – а я скучаю по дому. Мне хочется съесть гамбургер. Я хочу нормального пиво, которое не имело бы вкуса помоев. Я хочу, черт возьми, сходить в нормальный туалет, хотя неизвестно, будет ли это когда-нибудь возможно после той дряни, которой напичкал меня доктор в Сингапуре. И знаешь, что самое ужасное? Мне хотелось бы снова нацепить свой пояс с инструментами. Хочу прийти после работы домой, вымыться и отправиться в свой старый добрый бар. Тебе ничего такого не хочется, Майкл?
– Не совсем, – ответил Пул.
– Ты не скучаешь по работе? – Брови Конора удивленно поползли вверх. – Тебе не хочется опять нацепить халат, взять в руки стетоскоп и все такое? И говорить детишкам, что будет больно, но совсем чуть-чуть?
– Нет, уж чего мне не жаль, так это подобных вещей. Вообще моя практика последнее время доставляла мне немного удовольствия.
– А ты вообще по чему-нибудь скучаешь?“Я скучаю по девочке в больнице Святого Варфоломея”, – подущал Майкл, но вслух сказал:
– Наверное,
Конор посмотрел на него подозрительно и предложил поскорее повернуть в сторону Пэтапэта, на который собирались взглянуть друзья, пока они не подцепили здесь какую-нибудь легочную болезнь.
– Пэтпонг, – поправил его Майкл. – Район, где убили Денглера.
– А, тотПэтпонг, – сказал Конор.
Пэтпонг прежде всего удивил Майкла тем, что по размерам оказался не больше, чем Майкл видел из окна. Район Бангкока, привлекавший туристов мужского пола со всей Америки, Европы и Азии, состоял всего-навсего из трех улиц в длину и одной в ширину. Пул представлял, что, подобно району Сент-Паули в Гамбурге, это место занимает хотя бы несколько кварталов. Было пять часов вечера, но неоновые вывески уже переливались всеми цветами радуги над головами мужчин, входящих и выходящих из баров и массажных салонов. “СТО ДВАДЦАТЬ ТРИ ДЕВЧОНКИ. И ПОКУРИТЬ”. Зазывала, стоявший у дверей, свистнул Майклу и сунул ему в руки брошюрку с перечнем услуг, предлагаемых заведением:
1. Красивые девушки – непрекращающееся шоу!
2. Порция бесплатной выпивки каждому клиенту.
3. Все языки мира, международная клиентура.
4. Шарики для пинг-понга.
5. Разрешается курить.
6. Маркеры.
7. Кока-кола.
8. Стриптиз.
9. Женщина с женщиной.
10. Мужчина с женщиной.
11. Мужчина с двумя женщинами.
12. Комнаты для личного участия и для наблюдения.
Пока Майкл читал, к ним с Конором подбежал небольшого росточка смуглый человечек, который тут же затараторил:
– Вы пришли в хорошее время. Позже не будет мест. Выбирайте сейчас, вам достанется самое лучшее. – Мужчина выхватил из кармана книжечку для кредитных карточек и начал демонстрировать друзьям одну за другой фотографии около шестидесяти обнаженных девиц. – Выбирайте сейчас – потом будет поздно.
Человечек ухмылялся, демонстрируя золотые клыки, и явно был вполне доволен собой, своим бизнесом и своим товаром.
Он тряс ленточкой с фотографиями перед лицом Конора.
– Все доступно. Выбирайте быстрее!
Майкл увидел, как краска заливает лицо его друга, и потащил его дальше по улице, свободной рукой отмахиваясь от зазывалы.
Тот продолжал размахивать фотографиями и кричать им вслед:
– И мальчики. Красивые мальчики, мальчики всех размеров. Потом будет поздно, особенно для мальчиков. – Он извлек из другого кармана еще одну книжечку с фотографиями. – Красивые, страстные, сделают все, что пожелаете, дадут покурить травки...
– Телефон, – сказал Майкл, вспоминая, что вроде бы видел это слово в брошюрке.
Зазывала нахмурился, покачал головой.
– Никакого телефона Что вы хотите? Вы что, самоубийцы? – Он поспешно собрал фотографии и повернулся к друзьям спиной. Затем вновь пристально оглядел их и сказал:
– Вы, парни, что, действительно самоубийцы? Со странностями, да? Тогда вы должны быть очень осторожны.
– Что с этим парнем? – спросил Конор. – Покажи-ка ему фото.
Зазывала, нервно оглядываясь, продолжал рассовывать по карманам свою нехитрую рекламу. Пул достал из конверта одну из фотографий. Длинным, почти белым языком коротышка облизал губы, затем отступил назад, как-то беспомощно улыбнулся Конору и Майклу и переключил свое внимание на высокого белокурого юношу в футболке с надписью “Твистид Систерс”.