Голубая Саламандра
Шрифт:
В тот же миг Грачев почувствовал шевеление за занавесом и, метнувшись к аттлийцу, прижал оружие к его шее.
– Я знаю, где Этархи!
– Из смежной комнаты с гордым видом вышла высокая молодая женщина. Раздражение, сквозившее в ее лице, быстро сменилось любопытством. Остановившись у стола, она изучала Грачева глубокими черными глазами, а вид напыжившегося под острием меча манта вызвал на ее губах ироничную улыбку. Вбежавшая за ней служанка что-то запричитала на непонятном языке и в страхе отступила в угол.
– Волей богов, я жена аргура. Только
– Да, но иначе добраться до него труднее. Мне нужен только твой муж, госпожа, - твердо повторил Грачев, хотя кровь его пенилась от волнения. Он не мог предвидеть, что влезет в столь глупую ситуацию: проявить великодушие в угоду аттлийке было бы гибельным безумием; использовать же парализатор против двух женщин оказалось выше его сил.
– Прошу, Мемфия, сходи за ним, - проговорил мант.
– Сходи, милая, иначе он в нетерпении перережет мне горло! О, боги! Мне завтра держать речь в совете!
– Мы вместе отправимся на его поиски. И спокойно. Вы впереди. А я с ним - следом. Если случится что-то не так, он умрет.
– Недоверчивый северянин, я сама отведу тебя!
– Аттлийка подошла и медленно отклонила его меч.
– Если так угодно - я стану твоей пленницей. Это не понравится Этархи, зато забавит меня. Так идем?
– Надеюсь, ты так же разумна, как и смела. Скажи им, ради тебя пусть остаются здесь и не издают ни звука!
– Андрей оттолкнул мужчину и остановил испытывающий взгляд на хозяйке дома.
– Дожидайтесь меня здесь!
– строго сказала она.
– А ты следуй за мной и убери свой меч. Это для твоей же пользы.
Едва они вошли в анфиладу, блестящую лазуритом и серебром, Мемфия снова свернула в боковой ход, на этот раз ведущий вниз.
– Стой, - сказал Грачев.
– Не думаю, чтобы твой высокородный супруг таился в темном углу, как пугливая мышь. Куда ты ведешь?
– Мне лучше знать, где он! И я исполню твое желание: не попадаться многим на глаза.
– Она презрительно улыбнулась и пошла дальше быстрее.
– Тише, тише, Мемфия! Мы не на бегах!
– почувствовав неладное, он хотел остановить ее. Но она вдруг споткнулась и, будто теряя равновесие, уперлась на выступавшую из стены консоль. Он среагировал мгновенно, но все же на миг позже: две решетки обрушились сверху, отрезая отступление и путь вперед. В диком порыве он успел схватить соскользнувшее заграждение и хрипло произнес:
– Сука! Следовало поступить с тобой, как с твоими кошками!
Изо всех сил Андрей пытался поднять железное заграждение на уровень груди, чтобы вырваться из ловушки. Мемфия не поняла его слов. Рассмеявшись, она вытащила маленький стилет и провела лезвием по побелевшим от тяжести пальцам. Грачев отскочил, решетка с грохотом опустилась на пол.
– Вот так, глупый варвар. Ты смел угрожать мне? Я позабочусь о твоем наказании. Кровь грубых иетсинцев смешивают с молоком и ставят у норы родового змея. Говорят, если лошадям в воду добавить кровь наунийцев и каплю
Грачев вытирал краем одежды порезанную руку и лишь метал в нее гневные взгляды. Он еле поборол желание всадить в нее дозу ИПС. Стараясь не слышать ядовитых речей, он горячечно обращал свои мысли к моменту, когда за ним придут вооруженные слуги аргура, надеясь легко расправиться с ним или сопроводить куда-либо для потехи. Разумеется, они и не подозревают: едва поднимется решетка, никто не сможет удержать его здесь. Внезапно ему пришла в голову идея, которая могла сработать или окончательно прояснить причастность Этархи к похищению Эвис.
– Помолчи со своими фантазиями, - сказал он, подойдя к решетке и положив на землю меч.
– Вот мое оружие. Мне было с ним спокойнее, поскольку я воин и привык добиваться своего быстро и, может, грубо, на твой взгляд. Возьми его, но скорее позови хозяина. Как видишь, теперь я не опасен. Позови Этархи! Клянусь Гартом, у меня к нему дело, в котором заинтересован он сам! Я имел с ним разговор еще утром. Не стой же! Пойди и скажи, что я здесь!
– Проникший как грабитель! Угрожавший мне! О нет! Не Этархи - я сама придумаю тебе наказание!
– Она подняла оружие и, чуть охладев, произнесла:
– У низкого раба не может быть дела к аргуру. Чем ты способен заинтересовать его?
– Скажи, что неким образом это касается дочери Тимора. И поторопись!
– Ты сумасшедший грязный лжец!
– бросила она, но все-таки, поигрывая его мечом, удалилась.
Шаги стихли. Андрей опустился на пол и безразлично взирал на столпившихся в конце коридора людей. Сначала он пытался вникнуть в смысл их болтовни, но это занятие скоро надоело. Он повернулся к кариатидам, держащим дымящие факела, и с растущим нетерпением отсчитывал минуты, прошедшие после исчезновения хитроумной аттлийки.
Этархи появился в сопровождении рабов-гаанцев, чернокожих и мускулистых, как быки Ины. Рабы с недобрым видом следовали за ним, положив на плечи острые лабрисы, сжимая их, будто в нетерпении пустить оружие в ход.
– Никак не ожидал.
– Аргур с усмешкой прислонился к прутьям.
– Там, где ты, происходят странные вещи. Что ты сделал с моими зверями?
– Если ты имеешь в виду тех пантер - я их усыпил.
– Усыпил?! Да… Но Нарна, проснувшись, оторвала моему человеку руку. Едва не загрызла другого. Прежде она слыла очень смирной кошкой.
– Не знаю, наверное, ей приснился дурной сон. Я торопился найти тебя… Ну и вот что из этого вышло.
– Грачев обвел взглядом стены своей тюрьмы.
– Я упомянул об Ардее… Чтобы это неверно не истолковала твоя супруга, отошли своих гаанцев.
Этархи повелел рабам удалиться и, понизив голос, произнес:
– Причем здесь дочь Тимора? Что ты несешь, северянин?!
– Дело, разумеется, не в ней, а в женщине, будто похожей на нее. Ты понимаешь, о ком я говорю?
– Грачев пытливо смотрел на него, надеясь угадать тайные мысли.