Голубка Атамана
Шрифт:
В маленьком узком коридорчике внезапно заискрилась какая-то непостижимая для меня сила. И, кажется, что кроме меня ее никто больше не ощущал. Давид выпрямился и так же прищурено посмотрел на моего папу. Тоже изучая его.
Теперь, когда мы находились в отдалении от эпицентра событий, можно было детальней оценить обстановку. Мой отец совершенно неконфликтный человек, но слабаком я называть его никак не могла. Атаман пусть и был с каким-то невероятно огромным сколом в душе, но и он явно не относился
И теперь эти два неслабых существа оказались в тесном пространстве моей квартирки. Подсознательно я знала, что тревожиться не о чем. Причин для конфликта ни у папы, ни у Давида точно нет. Думаю, это просто что-то такое мужское — оценить сильного потенциального противника.
— Будут новости — позвоню, — обратился ко мне отец.
— Обязательно, — тут же отозвалась я. — И передай тёте Ире, что мне жаль. Очень. Сашка выберется. Он привык всегда выкарабкиваться из любых трудностей. Я обязательно его навещу.
— Хорошо. Передам.
Я посмотрела на Давида. Он недовольно чуть выгнул левую бровь. Но затем быстро вернул себе прежнее спокойное выражение лица.
Когда я распрощалась с папой и закрыла дверь, коридорчик вдруг затопила звенящая тишина. Я медленно обернулась. Давид всё еще стоял за моей спиной. Взгляд синих глаз изучал меня. Более тщательней, чем до этого изучал папу.
— Чай? — выдала я самое банальное предложение, чтобы хоть как-то ослабить тугой, застывший между нами узел.
Давид коротко кивнул и снял куртку.
Я снова думала обо всякой бытовой ерунде, типа платёжки за воду и накипи в чайнике. Такие мелочи здорово помогали не утратить твёрдую почву под ногами. А еще всё было так как тогда, когда раненый Давид остался у меня ночевать.
Я чувствовала лопатками его взгляд. Чувствовала, пока ковырялась в кухонном шкафу, чтобы отыскать алюминиевую баночку с чаем. Чувствовала, пока доставала сахарницу. Вынув из холодильника лимон, я хотела его нарезать, но кончики моих пальцев жутко болели, когда я пыталась надавить на нож.
— Дай мне, — недовольно пробормотал Давид, внезапно возникнув за моей спиной.
Я беспрекословно отдала ему нож и шагнула в сторону, задев горшочек с кактусом. Нет. Ему определенно здесь не место. Я убрала землю и переставила несчастный кактус на холодильник. Здесь будет лучше. И почему я раньше об этом не подумала?
Давид быстро и аккуратно нарезал лимон, и отправил колечки в чашки.
— Ты ела? — строгим тихим голосом спросил он, быстро вымыв нож.
— Нет, — еще тише ответила я и ощутила какую-то совсем дурацкую вину.
Ела, не ела. Да какая вообще разница?! Будто это самое главное, о чем сейчас стоит разговаривать!
— Отойди, — Давид полез в холодильник и скептическим взглядом оценил его содержимое.
— Вижу,
— Ну раз уж ты не позаботилась о том, чтобы поесть, я возьму это дело на себя, — продолжая изучать мои продукты, заявил Давид.
Причем сделал он этого так ненавязчиво, будто иначе и быть не может. Меня ни капли не возмущало такое поведение, просто оно оказалось слишком непривычным.
— Где мясо? — Давид достал пакет с салатом и понюхал его.
— Я рыбу больше люблю. Иногда покупаю колбасу, — я скрестила руки на груди. — Это проблема?
Давид осторожно выпрямился и повернул голову в мою сторону. В дневном свете, что лился из окна, его глаза казались не просто синими, а глубоко-синими. Настолько синими, что в них можно было запросто утонуть. Это и океан, и чистое майское небо.
— Нужно нормально есть, — Давид достал сыр, помидоры и захлопнул дверцу холодильника.
Я ощутила в себе импульс возмущения, но благоразумно загасила его, ответив:
— А я и ем нормально. Не жалуюсь. И организм мой — тоже.
Давид только кивнул и снова выгнул одну бровь. Понятно, остался при своем мнении.
Мой взгляд медленно скользнул к его рукам. Теперь-то я точно увижу, как эти самые руки делают настолько аккуратные красивые бутерброды. Явно есть какой-то секрет нарезки. Ничего подобного. Нож просто плавно и естественно подчинялся Давиду. Лёгкость движений и никакого напряжения. Раз-два и всё готово. Спина ровная, взгляд сосредоточен на продуктах. Да уж, вспоминая свои кулинарные потуги, смешно и стыдно становится.
— Ешь, — Давид поставил на стол чашку с чаем и тарелку с бутербродами.
Меня не покидало стойкое ощущение, что он рассержен. Я тихонько села и вдохнула аромат зеленого чая, переплетенный с лимонным. Стало по-домашнему спокойно. Я на секунду прикрыла глаза, а когда открыла их, увидела, что Давид сверлит меня тяжелым взглядом. Руки вжаты в спинку стула. Плечи напряжены.
— Что? — растеряно спросила я, ощущая, как по моей коже пробежались мурашки.
— Землю под бар продавайте, — заявил Давид.
— Почему? Ты что-то еще узнал? Возникли новые проблемы?
— Нет никаких проблем. И ничего нового я не узнал, но так будет лучше, — безапелляционно ответил Давид и взял свою чашку с чаем.
— Отец никогда не согласится продать эту землю, — твёрдо заявила я и сделала крошечный глоток, что тут же обжег разбитые губы. — И я… Тоже не хочу этого.
— Вы оба с головой поссорились? — прямо спросил Давид, вперив в меня немигающий взгляд. Кажется, что в его «океане» назревает нешуточный шторм.