Голубка
Шрифт:
— Композиция «Девушка с веслом»! — провозгласила она и хлопнула в ладоши.
На подругу почему-то не произвел никакого впечатления ее артистизм. Калерия все еще возилась с шароварами. Что это с ней? Веселая, грациозная Лерка вдруг превратилась в неуклюжую хмурую копушу. Рита решительно отказывалась понимать подругу.
— Что с тобой, Лер? Какая муха тебя укусила? Ты что, в спячку ушла, как медведь?
Рита соскочила со стула и попыталась помочь подруге. Та безучастно опустилась на стул.
— Рита… а вдруг с ним там что-нибудь
— Так ты это из-за Юры? — дошло наконец до Риты. — Так и нет ни одного письма?
Лера обреченно покачала головой.
Вид подруги определенно не нравился Рите Малышевой. Она, конечно же, тоже мечтала о любви. Но если любовь так опустошает человека, делает его неузнаваемым… то лучше не надо!
Любовь Рита представляла себе по-другому. Любовь — это когда вагоны, полные молодежи, летят далеко, например, покорять Забайкалье, и двое под веселый гитарный напев смотрят друг на друга тайком.
Или когда девушка-студентка стучит каблучками по мосту, спешит в сторону Центрального парка культуры и отдыха, а молодой человек в красивой военной форме ждет ее у главного входа. В одной руке у него цветы, а другую он то и дело вскидывает к глазам, посматривая на часы. Любовь — это…
— Он сказал, что сам напишет мне… Я бы написала первая, но у меня даже адреса нет! Когда он уезжал, то не знал адреса, Рита!
В голосе Калерии слышалось столько отчаяния, что Рита поежилась и столбом встала напротив подруги. Она знала нечто, о чем не сказала пока Лерке. Ждала. Теперь, не в силах вынести страданий близкого человека, сказала как можно небрежнее:
— Кажется, я знаю, у кого можно спросить их адрес.
— Девочки! Бегом вниз! — Перекошенное лицо Метелки показалось в дверях. — Мало что опоздали, еще расселись как кумушки, болтают! Возьмите цветы у старосты!
Рита соскочила с парты, на которой уселась только что, и заметила, как побледнела подруга.
— Бегом, бегом…
Девочки молча покинули класс и бок о бок быстро прошли по коридору.
— Юрина мама переписывается со Звягинцевыми. Они в нашем доме живут, и…
— Рита! Попроси у них адрес! — Брови Калерии болезненно взлетели вверх.
— Конечно, — заверила Рита. — Да не волнуйся ты так! Вон какая бледная…
Лера, услышав новость от подруги, уже не могла ни воспринимать что-либо, ни думать о чем-то, кроме того, что сказала Рита.
Красная площадь, трибуна, колонны — все слилось для нее в какую-то нудную киноленту. Сама она, когда шла в колонне с девочками, делала свои движения совершенно механически и не путалась лишь потому, что все было много раз, до отупения, отрепетировано.
Она шла в своей колонне, взмахивала бумажными цветами, но ее как бы и не было здесь. Она не чувствовала холода, хотя люди стояли в плащах и с зонтами; не слышала призывов, которые гремели над площадью. Только одно то, что Юрина мама спокойно переписывается с подругой,
Сначала Лера смогла воспринять эту новость только одной гранью. С Юриной семьей все в порядке, и есть источник, где можно раздобыть адрес. Теперь же Ритино известие вошло в ее сознание в полном объеме, и она поняла, что у новости, как у медали, две стороны.
Когда девушки в синих шароварах прошли площадь и скомканную, сбившуюся их колонну подвели к автобусам, Калерия Подольская упала на руки своих одноклассниц. Поднялся переполох, который умела поднимать Метелка. И хотя у школьной медсестры нашелся нашатырь и Подольскую быстро удалось привести в чувство, все же этот случай грозил обернуться скандалом. Выручила все та же Рита.
— Я провожу ее, Анн Семенна! — затараторила она, преданно заглядывая в глаза классной. — Ей с утра нездоровится, поэтому мы и опоздали. Лерины родители даже не хотели пускать ее, но она же комсомолка, активистка! Она говорит: «Парад — дело политическое, и я, как комсомолка, обязана…»
— Ладно, Малышева, все понятно. Только проводи до самого дома, — строго приказала Метелка, глядя Рите в глаза из-под очков. — А ты, Подольская, смерь температуру, выпей чаю с малиной и сразу — в постель.
Раздав инструкции, Метелка оставила их в покое и отошла с чувством исполненного долга. Автобус довез девочек почти до самого дома. Рита намеревалась довести подругу до дверей, сдать с рук на руки благоухающей духами Татьяне Ивановне и заодно напиться чаю с плюшками, которые так вкусно стряпает домработница Подольских. Но Калерия ошарашила ее новым заявлением:
— Рита, ты со мной не ходи.
— Это как же? А если ты опять…
— Нет, не ходи! Ты лучше беги к Звягинцевым и поскорее возьми у них адрес. Я буду ждать.
— А как же…
— И родителям моим — ни слова о сегодняшнем. Поняла?
— Почему?! — искренне удивилась Рита. — А вдруг у тебя что-то серьезное?
— Глупости. Я не хочу, чтобы из-за меня попало Анне Семеновне.
— Метелке? А она-то при чем?
— Она отругала нас за опоздание, я расстроилась, и поэтому…
— Ты расстроилась из-за Метлы?! — вытаращилась на нее Рита. Но подошел ее трамвай, девушка побежала на остановку, успев лишь махнуть подруге на прощание береткой.
Лера дотащилась до своего подъезда и вызвала лифт. Она могла долго водить за нос кого угодно — вечно занятую собой мать, поглощенного новым проектом отца, обеспокоенных дисциплиной и успеваемостью учителей, радующуюся жизни подружку, но… Лизу? Вездесущую домработницу, добровольную няньку, которая учила маленькую Лерочку застегивать пуговки и завязывать шнурки на ботиночках? Лизу провести было трудно.
Едва Лера переступила порог отчего дома, а точнее — огромной четырехкомнатной квартиры, Лиза заметила неладное.