Голубой пакет
Шрифт:
— Да, — смущенно начал капитан. — Ко мне часто приходит детская мысль: хорошо бы, думаю я, иметь этакий сверхсовершенный радиоэкран, что ли… я не знаю, как его назвать. Или аппарат. Ну, это неважно. Суть не в этом… Включить бы такой аппарат, увидеть бы на экране всех наших людей на той стороне! Понимаете? Вот представьте себе: подсели мы сейчас к аппарату, повернули рычажок — и пожалуйте: на экране Юлия Васильевна! Повернули другой: смотрим — Вавилов. И все нам видно. Не попали ли они в беду, не нужна ли им помощь…
— Да, это верно. Но вот пока мы не в состоянии узнать даже, что помешало гореловскому корреспонденту закончить передачу, почему он умолк…
Бакланов открыл коробку папирос, угостил капитана, закурил сам и резко, деловито закончил:
— Что ж… Будем надеяться, что не сегодня-завтра Юлия Васильевна откроет нам гореловскую тайну.
Дмитриевский взглянул на койку. Она была нетронута, аккуратно заправлена, и, как вчера, на ней лежали автомат, диски к нему, две гранаты и фуражка.
Бакланов перехватил его взгляд, нахмурился, сел за стол и взялся за бумаги.
— Садитесь, — сказал он, — докладывайте, что у вас…
— Вернулась с задания группа Вавилова.
— Когда?
— В четыре ночи.
— Беседовали с Вавиловым?
— Так точно. Наши данные полностью подтверждаются. К мосту по реке подобраться нельзя. И плот с взрывчаткой нельзя пустить. Немцы поставили в воде перед мостом заградительные сети.
— Прочные?
— Металлические.
— Плохо. Подготовьте донесение на имя командующего за моей подписью. От Вавилова потребуйте подробный рапорт. Еще что у вас?
— Шестой корреспондент подтверждает, что на территории бывшего кислородного завода действительно развертывается мастерская по ремонту танков и автомашин. Из Германии прибыла группа рабочих в количестве сорока трех человек. Среди них французы, русские и поляки.
Гитлеровцы огородили территорию завода колючей проволокой.
— Эти данные проверены? — поинтересовался Бакланов.
— Да.
— Информируйте командующего авиацией. Еще?
— Пленный фельдфебель начал давать показания.
— Что он говорит?
Дмитриевский пожал плечами:
— Боюсь, что он пытается нас дезинформировать.
— Из чего вы заключаете?
— Он назвал номера частей, якобы стоящих против нашего участка, в то время как мы располагаем сведениями, что эти части переброшены месяц назад на Северный фронт.
— Хм… Я так и предполагал. Когда Воронков едет на передовую?
— Он готов, ожидает меня.
— Передайте с ним приказание начальнику разведотдела сибирской дивизии — добыть нового «языка». И добыть побыстрее! Желательно офицера.
— Есть!
Бакланов прислушался. До его слуха долетел тяжелый и беспрерывный гул, похожий на далекие раскаты грома. Он сообразил, что у соседа слева работает дальнобойная артиллерия резерва главного командования, еще вчера тянувшаяся через
— Давно началась эта музыка? — спросил он.
— Минут сорок назад, — ответил Дмитриевский.
Бакланов задумался. Как же он не услышал этого гула ранее?
Состояние Бакланова тревожило капитана: полковник был сегодня необычно беспокоен, рассеян, лаконичен.
— У вас все? — спросил Бакланов и встал.
— Так точно, все…
— Идите… — разрешил полковник. — А сообщения Юлии Васильевны докладывайте мне тотчас после расшифровки… — Он посмотрел на часы. — Она, наверное, сейчас пробирается в город… М-да… Хорошая девушка… Счастливый вы человек, капитан. Идите…
Дмитриевский вышел на улицу. У стены соседней избы сидел неизменный ординарец полковника и смазывал автомат.
Капитан поманил его пальцем.
Ординарец подбежал, на ходу вытирая тряпкой вымазанные руки, и хотел было представиться, но Дмитриевский взял его за поясной ремень и отвел в сторону.
— Что с полковником? Он не спал сегодня? — спросил капитан.
Убедившись, что предстоит разговор не служебного характера, ординарец покашлял в кулак, опасливо посмотрел в сторону избы и тихо сказал:
— Плохо, товарищ гвардии капитан. Когда полковник был на аэродроме, ему позвонил начальник политуправления фронта. Я ответил, что полковника нет. Потом он звонил еще раз и опять не застал. А следом за звонком передали телефонограмму. Я ее принес и обмер: вчерашней ночью погибла жена полковника. Прямое попадание бомбы в госпиталь. Она как раз делала операцию… Вот так…
21
Спала Туманова немного, как умеют спать разведчики, и встала перед восходом солнца.
Звезды уже померкли. В лесу посветлело. Предутренний ветерок неуверенно шелестел в верхушках деревьев. Между медно-красными соснами и темными шершавыми елями легко мелькали атласно-белые стволы берез.
Юля быстро собрала все свое имущество, сверилась еще раз с картой и компасом, наметила наикратчайшее направление и отправилась в путь.
Минут через десять она выбралась на тропу, которая ясно выделялась на карте, а в лесу была почти незаметной. Ею, видно, редко пользовались. Идти стало легче, но в то же время опаснее: кто-нибудь мог встретиться. Однако еще опаснее оставлять следы вне тропы.
Тропа пробиралась сквозь лесные заросли, стлалась по песчанику, обтекала заросшие жирной травой болота, терялась во мхах и вновь выходила в стройный бор, чтобы вести все дальше и дальше на юго-запад.
В лесу все светлело. На востоке поднималась широкая густо-алая кайма.
Тропинка выбежала на давнюю вырубку леса, уже заросшую молодым орешником. Такие места здесь называются сечами. На Туманову набежал по-утреннему прохладный и задорный ветерок. Он деловито захлопотал в листве орешника.