Голубой велосипед
Шрифт:
Пока диктор комментировал согласие Гитлера на возвращение Данцига в рейх и описывал народное ликование, украшенные флагами памятники, среди немногочисленных собравшихся царило безмолвие.
Словно разговаривая с самим собой, отец Адриан прочитал:
"Статья первая: конституция вольного города немедленно утрачивает силу".
Невозмутимый голос диктора продолжал: "Сегодня утром Германия начала военные действия против Польши".
– Это война, – умирающим голосом произнесла, падая в кресло, Бернадетта Бушардо.
–
Камилла бросилась в объятия своего жениха. Глаза ее были полны слез.
– Не плачь, дорогая, все закончится очень быстро.
Стоявшая совсем близко Леа смотрела на них. В общем переполохе никто не обратил внимания на ее бледность, на ее рассыпавшиеся волосы. Она уже забыла о сцене в зимнем саду, о своей отвергнутой любви, думая только о возможной гибели Лорана.
– А я-то предполагал, что вы его ненавидите, – шепнул ей на ухо Тавернье.
Покраснев, Леа обернулась и свистящим полушепотом ответила:
– Ненавижу я вас. Желаю, чтобы вы первым погибли на этой войне.
– Сожалею, но, как я вам уже говорил, у меня нет намерения доставить вам такое удовольствие. Потребуйте у меня все, что вам заблагорассудится – драгоценности, меха, дом, – я охотно брошу все к вашим ногам. Однако к своей жизни, какой бы жалкой она ни была, я привязан.
– Только вам одному она и дорога. А о том, чтобы выйти за вас…
– Кто же говорил вам о браке? Лично я стремлюсь к тому, чтобы стать вашим любовником.
– Него…
– Да, знаю, я негодяй.
– Тише, тише, говорит Гитлер.
4
Изабелла настояла на том, чтобы родственники мужа переночевали в Монтийяке. Раскладушки расставили в гостевых комнатах, в спальнях трех сестер и в детской. В знак особой милости Леа уступила свою детскую кроватку-убежище Пьеро, который по достоинству оценил этот жест.
Забыв о войне, сестры и братья весь вечер помогали Руфи и горничной Розе переносить и раскладывать постели. По всему дому звучали смех, крики и шум бегающих детей. Запыхавшись, молодые люди, закончив работу, падали на кровать, на подушки или на пол детской, предпочитая гостиной, где собрались их родители, эту заставленную комнату, несмотря на то, что в воздухе стояла поднятая слишком энергичной метлой Розы пыль.
Сидя на своей кровати рядом с Пьеро, Леа играла в карты. Мысли ее были заняты другим, и она проигрывала. С раздражением отбросив карты, она в задумчивости прижалась к железной спинке кровати.
– О чем ты думаешь? Играть будешь?
– Она думает о Франсуа Тавернье, – сказала Коринна.
– Он только с ней и разговаривал, – добавила Лаура.
– Вы ошибаетесь, она думает совсем не о Франсуа Тавернье, – просюсюкала Франсуаза.
– О ком же тогда? – спросила Коринна.
Тасуя карты, Леа пыталась сохранить внешнее безразличие. На что намекала
– О ком же? – хором спросили обе кузины.
Франсуаза с улыбкой злого удовлетворения на лице заставила их ждать.
– Она мечтает о Лоране д'Аржила.
– Но он же помолвлен с Камиллой!
– Это невозможно!
– Ты с ума сошла!
– Уверена, что ты ошибаешься.
Эти возгласы гудели в голове Леа, видевшей перед собой непомерно увеличившееся недоумевающее лицо Пьеро.
– Да нет, поверьте мне. Она влюблена в Лорана д'Аржила.
С пугающей стремительностью соскочив с кровати, Леа, прежде чем Франсуаза успела сделать хотя бы движение, схватила се за волосы. Несмотря на неожиданность, та отреагировала мгновенно. Ее ногти впились в сестрину щеку. Появились капельки крови. Но Леа была сильнее, она быстро справилась с сестрой, сев на нее верхом, схватила за уши и принялась бить головой об пол. Все кинулись их разнимать. И после того, как им это удалось, бедная Франсуаза еще какое-то время оставалась лежать неподвижно.
Шум и крики встревожили старших.
– Леа, ты невыносима. Почему ты ударила сестру? – строгом голосом спросила Изабелла Дельмас. – В вашем возрасте…
– Мамочка…
– Иди в свою комнату, обойдешься без ужина.
Гнев Леа мгновенно остыл. Ей хотелось бы рассказать матери, как несчастна она, как сильно нуждается в ласке, в утешении. Та же, напротив, ее поругала и прогнала. Может, Леа и раскаялась бы, если бы не уловила торжествующей ухмылки Франсуазы. Подавив слезы, она прошла с высоко поднятой головой мимо осуждающе смотревших на нее родственников. Лишь дядя Адриан сделал ласковое движение и добро улыбнулся, словно говоря: все это пустяки. Его движение едва не сломило ее выдержки. Она поспешила убежать.
– Бедная моя Изабелла, вы еще намучаетесь с этой малышкой, – сказала золовке Бернадетта Бушардо.
Ничего не ответив, Изабелла покинула детскую.
Леа не послушалась матери и не отправилась в свою комнату. Выбежав в сад, пересекла двор и через виноградники заспешила к Бельвю. Чтобы не проходить перед домом Сидони, она перелезла через окружавшую поместье ограду и пыльной дорогой, а потом тропкой зашагала к часовне. Окрепший влажный и теплый ветер вынудил ее на полпути сначала замедлить шаг, а потом и вообще остановиться.