Голубятня на желтой поляне
Шрифт:
— А вы… — осторожно сказал Яр.– Кого-то боитесь? Или чего-то?
Ребята сидели неподвижно, лишь Алька машинально потирал коленки, ему припекало их близким пламенем. Но он не отодвигался. Игнатик прислонился виском к плечу Яра. Он всегда держался ближе всех к Яру, и это право никто у него не отнимал. Зато он был молчаливее других.
Однако сейчас Игнатик заговорил:
— Никто не знает… Но все боятся.
— Непонятно… — отозвался Яр.
— В том-то и дело, что непонятно, — подавленно сказал Чита. — Вроде бы всё в порядке. Бегаем,
— Что не так? — напряжённо спросил Яр. — Что, ребята?
— Многое. Даже не объяснишь, — вздохнула Данка.
— Да нет, можно объяснить! — резко перебил Чита. — Ну вот, недавно Алька вечером прибегает и дрожит: «Почему облака такие? Я не могу на такие смотреть…»
— Я не дрожал… Просто холодно было, — тихо сказал Алька и стал дуть на коленки. Потом завозился и отодвинулся от огня.
— А что за облака? — спросил Яр.
— Обыкновенные, серенькие… А я посмотрел, и тоже страшно стало. А потом оказалось, что полгорода в панике было…
— Ну а дальше? Что-нибудь случилось?
— На этот раз нет… Правда, две машины столкнулись… А зато четыре года назад — эпидемия. И какая-то непонятная: все врачи заболели первыми… И в позапрошлом году опять…
— Или нашествия эти… — сказала Данка.
— Какие?..-начал Яр. Но его звонко перебил Алька:
— А почему нельзя на тот берег?
— Или нельзя дружить с кем хочешь, — негромко сказал Игнатик. — Нам-то повезло, не запрещают. А бывает наоборот…
— Бывает, что говорят: с этим не дружи, — разъяснил Чита.
— Кто говорит?
Чита пожал плечами:
— Вроде бы никто и не говорит. А все знают: нельзя.
— Ничего не понимаю,-искренне сказал Яр. — Облака, эпидемия, дружить нельзя… А почему на цифре пять такое проклятие?
— Её боятся, — сказала Данка.
— Кто?
— Все. Кроме нас, — ответил Игнатик и потерся виском о плечо Яра.
— Кто-то боится по глупости. А кто-то… боится, что перестанут бояться, — раздумчиво проговорил Чита.
— Про это даже сказки есть, Яр, — оживился Игнатик. — Там, если пять человек, у них всегда всё получается, они сильные. Но в сказках это всегда плохие люди… в общем, отрицательные герои. Разбойники, пираты, колдуны всякие. Но, по-моему, это специально, чтобы пример не брали… Зато они непобедимые…
— Вот и вы сказку выдумали. Про меня, — с грустью сказал Яр. Он думал, что и ребята загрустят. Но они оживились.
— Это Тик придумал! — радостно сообщил Алька.
Данка объяснила:
Он приходит однажды и говорит: «Давайте играть, будто голубятня — это звездолёт и в нём есть человек, который наш друг. И будто мы всегда можем с ним встретиться…» Ну, мы и стали играть.
— А потом поверили, что это по правде, — серьёзно сказал Алька. — Тик говорит: «Давайте в самом деле позовём Яра».
— Мы сперва не хотели, — немного виновато объяснил Игнатик. — Мы даже не думали. А потом показалось, что
— Если уж Тик во что-то поверил — значит, можно, — заметила Данка.
— У Игната — ума палата, — с привычной подковыркой сказал Алька. Но Данка на него не цыкнула.
— И сразу это получилось? — поинтересовался Яр.
— Не… — вздохнул Игнатик. — Я много раз пробовал, но не выходило… Наверно, это можно только когда скадер в субпространстве… Сегодня подошёл к голубятне и, сам не знаю почему, думаю: «Вот сейчас, наверно, получится. Наверно, Яр один на вахте».
— Слушайте, добры молодцы! — воскликнул Яр. — А имя тоже вы мне придумали? Или оно всё же моё собственное?
— Тут, видимо, просто совпадение, — вежливо сказал Чита.
— Много совпадений, — вздохнул Яр. — Больше, чем вы думаете…
Игнатик беспокойно зашевелился, глянул Яру в лицо: «Это плохо, что много?» Яр улыбнулся.
— Скажите-ка, а какой был мячик? Тот, что улетел. Синий?
— Да, — торопливо кивнул Игнатик.
— И три белые полоски, — добавил Алька. — Как на матросском воротнике. У меня такой есть…
— И фабричное клеймо, — сказал Яр. — Стёршийся красный треугольничек… Да?
3
Когда же это случилось? Месяца через два после того, как Яська познакомился с Юриком. Да. И было им в то время по одиннадцати лет, в пятый класс перешли. А Славику Раскатову исполнилось десять. Он был самый младший, зато самый большой придумывальщик. Это он и вспомнил, что у бабки Каблуковой на пустом, но запертом сеновале стоит старинный сундук неизвестно с чем.
Вспомнил вечером, когда сидели в тёмной голубятне и рассказывали всякие истории: про клады, подземные ходы и привидения.
Сундук приметили ещё ранней весной, когда по просьбе бабки скидывали снег с сарая. Тяжелый Димка Савченко провалился ступнёй сквозь трухлявую тесину, получилась дыра, и все в неё заглянули. Как не заглянуть, если дыра? Тогда и разглядели: на полу, разлинованном полосками солнца, стоит горбатый сундучище, обитый узорчатым железом. Потолковали об этом, но без особого интереса: надо было кончать со снегом. Потом вышла Каблучиха, расплатилась за работу карамельками, ребята ушли со двора и про сундук забыли.
А сейчас вот Славик сказал:
— Вдруг она там какие-то сокровища хранит?
— Что она, психованная? — хмыкнул Димка.
Димка был бабкин сосед. Они обитали в одном дворе, только Димкин флигель стоял в глубине, в садике, а бабкин дом выходил окнами на улицу. Каблучиха жила с глухонемой племянницей, больше у них никого не было. И коровы давно не было. Сено поэтому на сеновале не водилось, но на дверях почему-то висел замок.
— Замок просто из вредности, чтобы мы не лазили, — объяснил Димка. Свою престарелую соседку он знал прекрасно. — А в сундуке шиш, а не сокровища. Бабка из ума ещё не выжила, чтобы на трухлявом сеновале ценности прятать.