Голубые шинели
Шрифт:
Мужик посмотрел на меня с интересом — ведь раз я торгуюсь, значит — чего-то тут можно урвать.
— Ну, как сказать, — начал он уклончиво, — это надо с водилой разговаривать. Может, и смогу его уговорить, но только баксов триста скостит — не больше.
— Не, мужик, — заканючил я, — у меня и есть-то только полторы штуки — и все, даже на жратву уже не останется.
— Ты меня это, не жалоби, — вздохнул мужик, — я ж тебе свои проблемы не докладываю. Ну, что с тобой делать — полторы — так полторы. Ну, короче — заметано — завтра в семь жду.
И он ушел в сторону своей бабы, оставив меня одного посередине это кипящего
Ладно, — решил я, — значит завтра в семь утра. Но как же мне быть — где сегодня ночевать? Вернуться в отель, конечно, можно — но если меня заставят работать?
Хорошо, предположим, я не вернусь, тогда эта сука, этот лощеный пан Войтек наверняка отправит своих молодчиков искать меня, а то что на него работает базарная мафия воров и рэкетиров — я не сомневался. Нет — это мне ни к чему, ведь они могут меня заметить тут в семь утра — и мне уже никуда не удастся уехать. Нет, была ни была — придется вернуться в отель.
Правда, надо подумать — под каким предлогом я завтра выйду оттуда в семь утра.
На всякий случай я зашел в магазин и, поменяв деньги в пункте обмена валюты, купил кроссовки, недорогой спортивный костюм, бритву, зубную пасту и спортивную сумку. Сделаю вид, что отправляюсь на пробежку, а в сумке у меня может быть гантели лежат, или еще что-нибудь. Неважно, но я был уверен, что в таком спортивном виде даже и с сумкой мне удастся выбраться из отеля.
Пока же пришлось вернуться в номер. Ровно в пять часов снова без стука ко мне вошла пани Гжеся и сказала:
— Пан сегодня начинает работать, поздравляю!
Она была так вежлива, что я не понял — она издевается или и в самом деле поздравляет меня с началом моей сексуальной деятельности.
— Вечером в девять часов пан должен прийти в номер 143 — это четырнадцатый этаж от лифта направо. Вас будет ждать господин Али. Деньги за обслуживание клиента вам передам завтра в десять утра я лично, если клиент будет доволен. Ну, не смущайтесь, — подбодрила она меня, — нам с вами долго вместе работать. Так что будет лучше, если вы не будете на меня реагировать враждебно. Желаю удачи, — и она вышла, оставив меня в полном недоумении.
Видимо хорошенькая пани выполняла тут ту же роль, что и я в своей роте в армии. Ну что ж — деваться некуда, придется отработать.
В десять вечера, как и было приказано, я стучал в дверь 143 номера. Мне открыл огромный негр, высокий и такой необхватно толстый, как три пивные бочки. Я с ужасом посмотрел на него, не понимая, как мне удастся отдрючить его огромную задницу — я боялся, что всей длины моего члена, если он вообще, конечно, встанет на это чудовище, не хватит, чтобы протиснуться сквозь все его складки жира.
Негр, видя мое замешательство, захохотал довольно, здоровой своей лапище шлепнул меня по заднице, как бы закидывая внутрь своего номера. Что-то бормоча на непонятном мне языке он начал раздеваться, стягивая с себя брюки. Я последовал его примеру, с отвращением глядя на эту мерзкую тушу, на его здоровенный свисающий чуть ли не до колен живот. Господи, ну что я буду с ним делать! К моему удивлению он оказался очень подвижным и невероятно сильным. Раздевшись быстрее меня, он уже с нетерпением содрал с меня мои трусы и начал с вожделением сосать своим огромным черным ртом с розовыми вывороченными губами мой сжавшийся от ужаса член. Моя робость явно забавляла его. При том одной рукой он довольно-таки
Неужели это никогда не кончился, с ужасом думал я, глядя, как его волосатый здоровый член снова готовится к бою, у меня было такое ощущение, что его член просто никогда не опадает, он, наверно, так и живет с ним в стоячем состоянии. Однако после шестого раза негр и сам уже утомился. Он довольно откинулся в кресло, достал из холодильника две маленьких бутылочки виски, одну предложил мне, а другую в два глотка выпил сам. Я валялся на кровати полуживой. Негр улыбнулся мне. Сказал:
— Гуд бой, — поманил меня к себе пальцем, я подошел. Он снова погладил меня по спине, достал из кармана висящего рядом на спинке стула пиджака стодолларовую бумажку, заржал, омерзительно послюнявил ее и приклеил мне на лоб.
— Финиш, — выразительно и с чувством удовлетворения сказал он, и сделал некий пренебрежительный жест рукой, мол, можешь выметаться.
В своем номере я снова залез в ванную, теперь-то я понял, зачем мне дали номер с такой огромной ванной — и мок там часа два, пытаясь смыть с себя то чувство омерзения и гадливости, которое вызывали во мне воспоминания о прошедшей ночи.
Это было, конечно, самой последней точкой, укрепившей меня в моем решении ни на один день больше не задерживаться в Польше — во всяком случае, даже если мне и не удастся сбежать в Германию, в «Одеоне» я больше не проведу ни одного лишнего часа.
Утром, за полчаса до семи, в спортивном костюме и кроссовках, с сумкой на плече, в которую была упакована моя одежда, я легкой трусцой выбежал их отеля. В холле никого не было, никто меня не остановил, никто мною не поинтересовался. Я легко добежал до рынка и начал озираться по сторонам, отыскивая в толпе вчерашнего мужика.
— Да тут я, тут, — постучал он меня по спине. Я обернулся и увидел моего вчерашнего знакомца с беломориной в зубах.
— Ну как? — спросил я, — все в силе?
— Парень, тебе повезло, — заулыбался он, — я за базар отвечаю. Ну, а ты бабки принес? — жадным взглядом посмотрел он на меня.
— Деньги есть, — заверил его я, — но отдам только когда буду сидеть в машине, понял? И забудь про всякие шуточки — я в десантных войсках служил, — зачем-то добавил я, думая, что, возможно, такая недвусмысленная угроза предотвратит попытку забрать у меня деньги без оказания каких-либо услуг.
— Да ладно, — пробурчал мужик, — я ж не на халяву деньги беру, — я тебе уже и транспорт подобрал, — он подвел меня к огромной фуре, которая грузилась ящиками с водой.