Голые не лгут

Лекомцев Александр

– Но секс без любви – не здорово. Беспорядочные половые связи до добра не доводят. Вы знаете, о чём я говорю: о страшных не излечимых болезнях, о трагедиях после них, нежелательная беременность… и прочее Я, Аркадий Дмитриевич, придерживаюсь, совсем другой морали.

– В какой-то степени, ты говоришь правильно. Но не лги себе, Ирочка. Всё же, я прожил на земле, вот уже, почти четыре десятка лет, и в людях немного разбираюсь.

– Ты хочешь сказать, что я…

– Господь с тобой. Я только хочу сказать, что ты сильная, темпераментная женщина. Может быть, тебе не всегда везло с мужьями и любовниками. Они были слабее тебя. Это

явно. Я вижу, я чувству… я знаю.

– Ты – прямо экстрасенс какой-то, а не подполковник в отставке.

– Нет, Ирочка, я, всего лишь, майор мотострелковых войск. Не такой уж и молодой, но еще, очень даже, способный носить оружие.

– Оружие не носить надо, а уметь пользоваться им, достойно применять его на практике… в случае необходимости. Видишь, Аркадий Дмитриевич, я так чётко сформулировала пожизненную задачу всех суперменов, что получилось не хуже, чем в воинском уставе.

– Что ж, Ирочка, я готов… оказать тебе сексуальную поддержку. Не обижайся, но я обратил внимание, что под халатиком у тебя не имеется никакой одежды – ни бюстгальтера, ни плавок.

– Наглость твоя, дяденька, не имеет предела! Но ты прав. Мне тут некого стесняться. Не парня же юного и девушки не разговорчивой, которые шарахаются по всему поезду в поиске сексуальных приключений. А ты, Аркадий Дмитриевич, уже, как говорится, возможно, и выпал из эротической обоймы. Уверена, что там, в штанах, у тебя уже давно ничего нет. А если и есть, то в висячем положении, «на полшестого».

– Обижаешь, Ирочка, – Аркадий Дмитриевич сунул руки в карманы брюк.– Да, вроде, чего-то пальцами ощущаю. На наш век с тобой хватит. А был бы я не культурным и не воспитанным человеком, то сказал бы: «Слава Богу! Бог даёт!» и так далее. Но я такой пошлости не произнесу, потому что скромен и застенчив с раннего детства.

Сказав это, Аркадий Дмитриевич, встал с сидения, расстегнул брюки и вывалил своё «хозяйство» прямо на столик.

Сначала глаза Ирины расширились, как бы, от удивления и негодования. Но потом взгляд её потеплел, и рука инстинктивно потянулась к «инструменту». Он почувствовал тепло её пальцев, от чего фаллос стал более твёрдым и… готовым к работе.

– Какая прелесть! – С явным одобрением заметила она.– Я держу его с удовольствием. А ведь это не в моих правилах.

Он раздвинул полы её халатика и засунул два пальца правой руки в её влагалище. Левой ладонью он крепко сжал одну из грудей, выпавшую наружу. Прижался губами к соску.

– Там… у тебя уже всё мокро.– Аркадий Дмитриевич тяжело дышал.– Ты, молодец, Ирочка! Ты – целеустремлённый… человек. Ничего, что мы давно уже с тобой перешли на «ты»?

– Нормально. Да ведь и тоже. Само собой, как-то, получилось. Но, может быть, пока нам не надо такого делать? – Истекая истомой, она закатила глаза и тяжело задышала. – Может быть, завтра.

– Нет, надо, и сейчас!

– Дверь в купе, хоть заперта?

– Да! Может быть…

Он наклонил её лицом к столику. Ирина легла на него грудью. Аркадий Дмитриевич умело и быстро всадил, куда положено, свой «дротик». Она, то ли от боли, то ли от удовольствия, не так громко вскрикнула.

Ирина Трофимовна застонала, активно шевеля своими, не столь уж и малыми, бёдрами. Половое соитие они завершили относительно быстро. Это было продиктовано «экстремальными» условиями их сближения.

Элегантно, на ходу вырабатывая

милую и даже очень обворожительную улыбку, по коридору вагона шла с огромным подносом в правой руке проводница Маша. В синей форменной одежде. От роду – двадцать пять лет. Брюнетка. Да и надо заметить, что она была не дурна собой.

На подносе тихонько, в подстаканниках, позвякивало не менее двадцати стаканов с очень горячим чаем. Походка её почти грациозна. Никуда не денешься. Тут прослеживалось явное и неукротимое желание быть неотразимой, даже при исполнении служебных обязанностей.

Но поезд, будь он трижды не ладен, пошёл на поворот. И, как раз, в это время она собиралась левой рукой открыть дверь третьего купе… Разумеется, поднос со стаканами опрокинулся прямо ей на живот. Стиснув зубы, облитая кипятком, Маша стойко и мужественно упала на пол. На её теле меланхолично плясала груда стаканов и подстаканников. На пол по вывалившимся наружу грудям ручьями стекал горячий чай.

На шум и грохот среагировал только один человек, её напарник и сменщик, проводник Гриша. Гражданин с постоянно очумелым и пытливым взглядом. Когда по ночам иным господам и дамам снятся именно такие субъекты, то имеется множество случаев, что те уже и не просыпаются. Как бы, лень… открывать глаза. Да и стоит ли путешествовать из одного кошмара в другой? Ведь когда очнёшься, то не ровен час, увидишь и наяву нечто такое, от чего опять захочется резко и стремительно потерять сознание.

Образно сказать, её напарник Григорий, никогда не числился в «аполлонах» всякого рода и вида, но это не мешало ему честно трудиться проводником на пассажирских поездах РЖД. Долговязый, худой, с рябым лицом, с крючковатым носом, но двадцати семи лет… от рождения. Хотя, если привыкнуть к Грише, то и он покажется обворожительным. Ведь не просто парень, а молодой человек с пышными чёрными усами.

Одним словом, на полном бескультурье и подмосковная летучая мышь – политолог. При этом она ещё и с телеэкранов что-то ещё и говорит. Причём, её звать по-человечески. К примеру, там, Оксана или Мария. Да уж, пора привыкнуть к тому, что и заокеанские «сказки в России становятся кошмарной явью. Как будто, своих кошмаров мало.

Так вот, добрый и надёжный Григорий выскочил в коридор без… ничего, то есть абсолютно голый. Таких вот именно, обычно женщины и рожают. Не в одежде… Есть, конечно, исключения. Это те самые удачливые, что появляются на свет в рубашках и даже с огромными счетами в… зарубежных банках. Но те, по жизни, проходимцы и потребители. Так в народе говорят… Кто знает, может, и врут… огульно. Может быть, их папы и мамы, дедушки и бабушки совсем не воры и разбойники, а честные и добрые бизнесмены. При этом они – истинные патриоты Отечества, презирающие зелёные бумажки, обеспеченные только «ценностью» бомбардировок и угнетения многих народов Земли.

Надо отметить, что Гриша хоть и появился в вагонном коридоре обнажённый, но зато, как положено по инструкции железнодорожнику, готовый к любым экстремальным ситуациям. Он резво схватил Машу за руку и волоком потащил в служебное купе… для проводников.

Там он со вздохом облегчения поставил напарницу по работе на ноги и прислонил к стенке. И тут, надо же, от нахлынувшей страсти его руки затряслись. Вот Гриша и сказал проникновенно и очень даже томно, с этакой «сладостью» в голосе:

– Маша, ты вся мокрая. Тебе надо переодеться и… обсохнуть.