Голые танцы
Шрифт:
Не успели войти в бунгало, девица начала раздеваться.
–У вас с собой весь необходимый инструмент? – спросила старуха.
–Инструмент? – ужаснулся я. Эти бабы еще и практикуют садомазохизм с фетишизмом.
Решил пошутить:
–Кроме бутылок из-под вина, ничего подходящего нет.
Обе заржали. Старая уселась на кровати, а молодая совершенно голая устроилась в кресле, широко раздвинула ноги, положив их на журнальный столик. Ее бритый лобок сверкал, словно подернутый серебром.
–Ну, давайте же, приступайте к осмотру, –
–К осмотру? А чего там смотреть.
–Ну, да вам как профессионалу и так уже все ясно. Насквозь видит, удивительно!
–Что мне «ясно»?
–Вам виднее. И все же без инструмента диагноз наверняка будет не точным. Начинайте, доктор, мы хорошо вам заплатим.
Доктор? Причем здесь «доктор»?
–У Лины третий выкидыш подряд. Ну не может же происходить это без причины. Московские доктора ничего не смыслят. А когда я узнала, что в отеле поселился знаменитый, хоть и молодой еще, профессор Фишман, решила не упускать такого случая. Позвонила Линочке и вот она здесь. Ну, начинайте же, Самуил Абрамович, Линочка ждет.
–Три выкидыша, говорите? – Теперь я, кажется, понял смысл ситуации.
Вероятно, в бунгало должен был поселиться тот самый Фишман, но по каким-то причинам он не приехал и в домик определили меня. А русские девицы на рецепшене, как всегда все перепутали и сказали своднице, что я и есть Самуил Абрамович.
Ситуация оказалось ужасной. Если признаться, что я не Фишман, сводница и особенно «железная леди последней модели» порвут меня на части. Ладно, где наша не пропадала.
Я велел Линочке надеть трусы, бросил свой банный халат. Сказал, что для начала нужно провести психологические тесты. Заказал в ресторане вина, коньяку, морских гадов и пирожных.
Тестирование прошло успешно. После пятого бокала я заявил, что причина выкидышей не в Линочке, а в ее партнере. Он во всем виноват.
–Вот!– воскликнула сводница.– Сколько раз тебе говорила, дочка, не спи со всеми подряд, без разбору. Найди себе одного, но такого кабеля, чтоб от него за версту пахло тестостероном, как от доктора.
Сводница подняла бокал, давая понять, что пьет за меня. Я в свою очередь, опрокинул полстакана коньяка.
–Не тебе это говорить, mother, ты четверых своих мужей заездила до смерти, а пятый прямо на тебе дух испустил.
–Кто старое помянет…, – спокойно ответила «mother”.
Я проснулся от щебета райских птиц, за открытым окном поздняя осень, а тепло как летом. Благословенный византийский край, недаром Николай II ввязался в войну, когда союзники в случае победы, посулили ему «святой Константинополь».
На мне лежала белая и жесткая, как стальная, ножка Линочки. В свете восходящего солнца, ее серебристый лобок блестел, словно натертый бархоткой. Я что ли постарался? И о, ужас! На краю широкой кровати свернулась калачиком, правда, одетая, старая сводница.
Аккуратно снял с себя ножку Лины, стал выбираться из постели. Терминаторша дернула глазом:
–Здравствуйте,
Так и подмывало ответить словами персонажа бессмертного произведения: «Срочно вызывают в центр. Небольшой доклад в Малом Совнаркоме». Но я сказал банальность, мол, прихватило живот.
–Нажрутся чего не попадя, – проворчала сводница в полусне, – потом себя не помнят.
Тихо, но быстро, словно матерый агент Лубянки, я закинул в сумку свои вещи, взял паспорт, выскочил из бунгало. В голове гудело, с похмелья жутко подташнивало. Я сорвал лист с какого-то дерева, пожевал.
Нет, оставаться дальше в «Приюте радости» нельзя, эти чокнутые бабы точно порвут меня на части. А терминаторша перед этим вонзит в мой глаз клинок из жидкого металла. Ладно, два неизрасходованных дня в отеле, не страшно. Жизнь дороже.
Конечно, я преувеличивал – ничего, скорее всего, не сделала бы мне эта чумная семейка, не я же выдавал себя за Фишмана, все вопросы к глупым девицам на рецепшене. И все равно, словно песка наелся, воротило с души.
В аэропорту я купил билет на ближайший рейс, сел подремать в зале ожидания – до посадки на самолет было еще несколько часов.
Слегка отключился и услышал знакомый голос:
–Здравствуйте товарищ!
Рядом сидела Лина. Ее лицо как всегда было холодным, отстраненным от всего.
–Что, срочный доклад в Малом Совнаркоме? – спросила она, продемонстрировав не только эрудицию, но и схожесть наших мыслей.
–Ладно, Фишман, – она положила свою холодную ладонь на мою руку. В её взгляде я впервые увидел что-то живое, теплое. – Я знаю, что вы не Фишман. Но вы первый мужчина, с которым мне было хорошо. По – настоящему.
Она протянула мне мой телефон. Боже, в похмельной спешке я забыл в номере самое главное, без чего современный человек не может существовать. Расплачивался за билет я банковской карточкой.
Терминаторша вдруг поцеловала меня в щечку, и я почувствовал внутри разлив расплавленного металла.
–Здравствуйте товарищ, – произнесла она.– И до свидания, товарищ.
Встала, не оборачиваясь, пошла к выходу.
Уже в самолете я обнаружил в записной книжке под именем «Лина» её номер телефона.
Как звали «mother» я так никогда и не узнал.
Коллапс
Она была урологом и при этом нимфоманкой. Ко всем мужикам, что к ней приходили на прием, независимо от жалоб, она залезала в зад, проверяя якобы простату. При этом забывая иногда даже надеть перчатки. Некоторым гражданам это нравилось: молодая, красивая возбуждает, не требуя за это денег. Но нравилось не всем. Например, 40-летнему Савелию Пеструхину. Он жаловался на ломоту в пояснице, может, почку простудил? С ним она так увлеклась, что начала издавать характерные, неприличные для поликлиники звуки.