Гомер и история Восточного Средиземноморья

Цымбурский Вадим Леонидович

Аналогичным путем из мест, сопредельных с Мисией, через Эгейскую Фракию (Самофракию?) должны были некогда двигаться в Трою дарданцы, которых мы видим в Малой Азии с конца XIV в. до н.э.

5

С учетом всех этих фактов, из которых складывается картина глубоких фракийских связей гомеровской Троады, мы рассмотрим теперь этимологию самого названия Троя (Тро(а), хетт. Т(а)гиИа.

Как мы видели выше, архаичные фиксации этого топонима - дорийская Трона, ионийские Троиц, ТршСц - структурно прозрачны и позволяют без колебаний интерпретировать термин Троя в смысле «страна племени Тршес». Но далее естественно встает вопрос: какова этимологическая структура самого этого этникона и обнаруживает ли он какие-то параллели за пределами той области в Северо-Западной Анатолии, где греки сталкивались с троянским племенем? Скрупулезный и в своих профессиональных деталях, может быть, несколько скучноватый разбор лингвистических тонкостей, сопряженных с этой проблемой, приводит нас в конечном счете к неожиданным в своей яркости этноисторическим результатам.

В формах Трока, Тралц зияние на стыке долгого 6 и последующего I настолько нехарактерно для греческого языка, что вполне определенно указывает на выпадение в исходе этникон-основы некоего звука, которым по правилам греческой исторической фонетики может быть либо либо -s-, либо, наконец, группа

из обоих этих звуков -iis-. Таким образом, фонетические законы оставляют нам на выбор три возможные праформы названия троянского этноса - Tr^os-, Trous- или Тгоц-. Э. Швицер, исходя из внешней аналогии в оформлении иноязычной формы Тршс и таких греческих лексем с основой на -to из -^ou, как ттйтрыс «брат отца», p3tr^ous, лат. patruus и т.д., по существу, принимает последнее толкование: Tpt^uc из Tr^ou-(ср. [Schwyzer, 1939, с. 480]). Сейчас это мнение можно бы подкрепить свидетельствами памятников линейного письма Б. С одной стороны, в Кноссе мы находим имя мужчины to-ro KN De 3687 (-Tr^os), в Пилосе to-ro-o PY An 519 (= род. пад. Tr^oos), также женское имя to-ro-ja PY Ер 705 (= Tr^oj`a) безо всяких следов -и- в ауслауте основы. Но, с другой стороны, в обоих этих центрах зафиксированы явно родственные формы с -и-, устраняющим зияние между гласным основы и последующим гласным окончания или адъективного суффикса. И в Пилосе, и в Кноссе наряду с to-ro-o появляется to-ro-wo KN Ag 89, PY An 129 (= Tr^owos). В Пилосе видим также мужское имя to-ro-wi, род. пад. to-ro-wi-ko PY Cn 131, Jn 601; Cn 655, т.е. Tr^owix, Tr^owikos, cp. греч. Тролкбс «троянский», в Кноссе вариант to-ro-wa-ko KN X 7566, что надо читать Tr^owakos; сюда же следует отнести название поселения вблизи Пилоса to-ro-wa-so PY Na 405 (=Tr^owassos) с характерным для анатолийской и догреческой топонимики суффиксом Ча)ооос (словоформы даем по [Ventris, Chadwick, 1973, с. 587 и сл.]).

Из этих свидетельств видно, что в XIII в. до н.э. в греческом мире была широко распространена негреческая по происхождению ономастическая основа Trou-, сопоставимая с этниконом троянцев и, как правило, сохраняющая -и- (греч. F) в исходе. Думается, более редкая форма основы Тго- без лабиального, документированная передачами to-ro-o, to-ro-ja, представляет вторичный вариант к Tr^oii--Причем не совсем обычное для микенского периода исчезновение -и-или его ассимиляция с предшествующим о могут объясняться не только его позицией в конце сверхдолгого дифтонга, которую ему приписывает Швицер (на самом деле само 6 могло удлиниться вторично вследствие выпадения этого звука). Но нельзя исключать и возможности специфической слабой артикуляции -и- в языке-источнике, откуда эта основа была заимствована греческим. В частности, именно такое «ослабленное» произношение устанавливается для -иво фракийском, судя по таким вариативным фиксациям, как NaCocroc, лат. Navissus — местное название или Not|C, лат. Novas -гидроним (см. подробнее [Гиндин, 1981, с. 32] - о разнобое с древнейших времен в греческих, а позднее и латинских отражениях этого фракийского звука, вполне аналогичном микенскому варьированию to-ro-o : to-ro-wo).

Перейдем теперь к названию Труиса. отраженному в анналах Тудхалияса IV. Хотя нет никаких оснований с точки зрения реальной, историко-географической отвергать возможность соотнесения Труисы с Троей, однако языковые нюансы этого сопоставления следует обсудить подробнее. Э. Форрер мыслил его таким образом, будто T(a)ruiSa или T(a)roiSa при заимствовании греческим дало первоначально Тры(оа, а затем, после перехода -s- в -А-, последовательно Tpuitha и, наконец, Трина [Forrer, 1924, с. 6 и сл.; Forrer, 1929а, с. 262]. По поводу такого объяснения надо заметить, что сейчас, в свете данных линейного письма Б, наглядно свидетельствующих о переходе sb Ив начальной и интервокальной позициях как о более раннем по сравнению с Микенской эпохой, имеются все основания отнести этот переход, охвативший все без исключения ветви греческих диалектов, к общегреческому периоду, т.е. самое позднее к первой половине или скорее к началу II тысячелетия до н.э. А это значило бы, если принимать в наши дни интерпретацию Форрера, что название Трои также должно было быть известно грекам чуть ли не с начала этого тысячелетия, поскольку иначе нельзя объяснить, каким образом на него распространился закон, действовавший в столь ранний период истории греческого языка. В этом случае наблюдается то, что вообще нередко происходило с гипотезами Форрера, которые при их первоначальном обсуждении казались весьма уязвимыми для критики с формальной стороны, а порой в глазах современников этой критики вовсе не выдерживали: по прошествии многих лет мы вдруг распознаем за ними контуры некоей глубокой и нетривиальной исторической истины. Но об этом ниже. Пока же подчеркнем, что названия TruiSa и ТроСа, которые Форрер считал разновременными, связанными диахронным переходом, на самом деле, как выясняется, сосуществовали в синхронии ХШ в. до н.э.

Однако еще- 1920-30-х годах П. Кречмер, сразу признавший тождество Труисы с Троей, усомнился в приведенных фонетических объяснениях, игнорирующих вместе и прозрачность греческого названия Трои, образованного от этнического имени троянцев при помощи обычного в греческом языке суффикса чех, и тот факт, что суффиксальное -Ы.а)- сохраняется безо всяких изменений в десятках греческих передач других малоазийских топонимов. Кречмер предпочитал думать, будто греки, понимая внутреннюю форму топонима Troyisa «страна троянцев», заменяли, передавая его, малоазийский суффикс -sa аналогичным по функции греческим суффиксом -ia [Kretschmer, 1924, с. 213; Kretschmer, 1930, с. 167]. Иную догадку высказал Г. Боссерт: по его мнению, на самой малоазийской почве могли издавна употребляться дублетные формы топонима T(a)ruiia/ T(a)ruja, аналогично, например, KarkiSa/Karkija, это T(a)ruja и дало в греческом Tpuita [Bossert, 1946, с. 33] (цит. по [Garstang, Gurney, 1959, с. 105]). Как видим, Кречмер и Боссерт (ср. [Sommer, 1932, с. 362 и сл.]) вплотную приблизились к мысли о том, что ни греческое название Троя не должно прямо выводиться из хеттского Труиса, ни наоборот, но что речь должна идти о различных независимых терминах, обозначающих одну и ту же область, населенную троянским племенем. Но такого, казалось бы, естественного заключения ни один из них не сделал. Окончательная формулировка положения о независимой передаче в хеттском и греческом некоего общего туземного прототипа принадлежит одному из авторов данной работы. При этом Форрер и Кречмер, не колеблясь, толковали -На в T(a)ruiia как суффикс, идентичный хеттскому топонимическому суффиксу -На, и тем самым приходили по-разному к ономастической основе Tr"ou-/Tr"u-.

Между тем эта их главная предпосылка на самом деле вызывает серьезные сомнения. Материал, собранный Э. Ларошем и Л.А. Гиндиным, говорит о том, что нужно последовательно различать анатолийские топонимы на -(a)SSa с удвоенным представляющие обычное множественное число среднего рода от лувийских относительных прилагательных на -(a)Hi, и топонимы с исходом на -а$а, -uSa, -На, содержащие простое, неудвоенное -!-, которое может отражать особую, ненапряженную или озвонченную артикуляцию спиранта. Последний тип названий, а их немногим более десятка, включает в основном топонимы не хетто-лувийского происхождения. Иногда это просто дохеттские формы, кончающиеся на -S, вторично оформленные хеттским тематическим гласным -а: ср., например, HattuSa вместо древнего хаттского HattuS, Tauriia из хаттского taurii, сирийское PiSaiia -

переоформление хурритского РНаН [Laroche, 1957, с. 2]. Явно нехеттским является название страны IjajaSa, вариант Azzi, на востоке Анатолии. Едва ли не единственный возможный случай хетто-лувийского топонима такого типа -название горы ISkiSa при хет. iSkiS(a) «спина, хребет» - на самом деле также сомнителен, поскольку это слово не имеет индоевропейской этимологии и может быть дохеттским заимствованием. Впрочем, здесь -S- в любом случае не является суффиксальным, но принадлежит исходной апеллативной основе. Целую серию таких названий мы находим и на западной периферии хеттского мира, диалектная принадлежность которой остается очень спорной: здесь и Маса, и Каркиса-Каркия, и Вилуса с Труисой и, по-видимому, Апаса, столица Арцавы (впрочем, в последнем случае вариантное написание ApaSSa, как и в некоторых других примерах, явно отражает попытку приспособить чужой топоним с необычным для хеттов туземным произношением спиранта в конечном слоге к привычному типу названий на -На). Не вдаваясь в более детальное рассмотрение материала (оно проделано в работе [Гиндин, 1981, с. 150 и сл.]), заметим в качестве резюме: действительно, топонимы с неудвоенным -s- в исходе, к которым принадлежит и T(a)rui^ia, - это гетерогенные, практически сплошь нехеттские формы, восходящие к различным местным языкам и наречиям. Они не образуют единой модели, позволившей бы сразу решить вопрос о членимости каждого подобного названия. Для любого из них этот вопрос должен ставиться отдельно и решаться, в тех случаях, когда это возможно, методом «атомарного» анализа, предметом которого являются история и совокупность ареальных связей именно данного индивидуального топонима. Так, если в случае с названием Каркисы-Каркии, возможно, восходящим к неиндоевропейскому дохеттскому слою [Гиндин, 1967, с. 111], суффиксальное оформление различается достаточно четко (ср. неиндоевропейские догреческие формы вроде Adpioa и этрусские адъективы на -Sa), то применительно к Труисе, как показали изыскания В. Георгиева, вопрос о морфонологической функции -S, по крайней мере в историческом ключе, допускает совсем иной ответ, чем думали Кречмер и Боссерт.

Мы видели выше (гл. 4), что исходная гипотеза болгарского ученого о тождестве имен троянцев и тирсенов-этрусков, скорее всего, ошибочна. Однако, разрабатывая ее, Георгиев исключительно подробно и глубоко сумел проследить ареальные северобалканские связи троянского этникона, обратив внимание уже в 1937 г. на иллирийские личные имена Trosius, Trosia, с параллелями в рано заселенной иллирийцами италийской Апулии, где на одной монете представлено личное имя или местное название Trosantios, а в мес-сапских надписях неоднократно появляется мужское имя Trohantes, Troantes, род. пад. Traohantihi ([Georgiev, 1937, с. 183]) со ссылками на [Kretschmer, 1896, с. 260; Kr"ahe, 1929, с. 118 и сл.]; см. также [Parlangeli, 1960, с. 366 и сл.]). Реконструировав для этих имен первоначально единую основу Tr^os-, позднее, в 1958 г. Георгиев смог выявить связующее звено между троянским и иллирийским ареалами, которое позволило правильнее осмыслить этимологическую структуру данной балканской основы: таким звеном оказалось название северофракийского племени TpauooL, Thrausi. Постулируя возникновение Tr"os- как в имени троянцев, так и в иллирийских антропонимах из Traus- в результате монофтонгизации (ср. мессап. Traohant < Traus-ant-), исследователь смело предположил тождество -S- в хеттском названии Троады T(a)rui$a тому этимологическому -S-, которое проходит без исключения через весь ряд родственных северобалканских форм. При таком объяснении T(a)ruiSa выводилось из Tr(a)usja > Trosja, собственно «Троянская (земля)» (греч. Трона), через метатезу [Георгиев, 1958, с. 172, 197 и сл.] (к структуре ср. женские имена - мик. Troja, иллир. Trosia).

В упоминавшейся монографии одного из авторов данной работы [Гиндин, 1981] концепция Георгиева была переосмыслена и дополнена в двух важнейших аспектах. Во-первых, было подчеркнуто, что собранный Георгиевым материал не позволяет более рассматривать ни греч. Tpcota, ни хет. T(a)ruiia в качестве исходной формы топонима. Речь не должна идти ни о греческом проникновении в хеттскую топонимику, ни наоборот, о хеттском в греческую. И греч. Трона, и хет. T(a)ruiia являются независимыми и разновременными передачами одного и того же туземного названия северобалкансокго по происхождению с ближайшими соответствиями во Фракии. При этом отмечалось, что при объяснении принимаемой, вслед за Георгиевым, метатезы в форме T(a)ruiSa, вероятно, следует допустить влияние аналогии с малоазийскими и эгейскими топонимами на -На, сказавшейся либо на звуковом облике самого местного названия, либо на его адаптации в хеттской передаче.

Во-вторых, был поставлен вопрос о более конкретной этнической атрибуции имени троянцев. Привлеченное Георгиевым в качестве параллели племенное название фракийских травсов Tpauaol еще более увеличивает список ономастических соответствий, соединяющих Трою с отдаленными областями Фракии, по праву претендующими на глубокую древность. Для географической локализации травсов мы располагаем двумя принципиально различающимися указаниями. По Геродоту (V.3), они вместе с гетами жили к северу от города Крестона, находившегося в западной части Эгейской Фракии, что позволяет относить их местообитание к юго-западной части Родоп [Tomaschek, 1980, 1, с. 100; Detschew, 1976, с. 521]. Этому соответствует и упоминание Ливия (38,41) об их грабительском вторжении в 188 г. до н.э. в область к западу от Гебра. Совершенно иной характер имеет свидетельство Стефана Византийского (s.v. Tpauaol), у которого вслед за безнадежно испорченным началом, содержащим какое-то упоминание о кельтах (по правдоподобной конъектуре А. фон Гутшмида надо читать «Травсы, вблизи кельтов...», см. [Detschew, 1976, с. 7]), стоит «... племя, которое эллины называют агафирсами (’АуаОирооис)». Но агафирсы - это хорошо известный грекам народ, обитавший, согласно Геродоту (IV,48), у истоков реки Марис (совр. Муреш к юго-западу от Карпатского хребта) [Tomaschek, 1980, 1, с. 100; Detschew, 1976, с. 3].

Начальная часть имени агафирсов, включаемых Геродотом в круг племен, соседствовавших со скифами (у этого автора в IV, 10 мифические предки народов Агафирс и Скиф предстают двумя родными братьями), была сопоставлена В. Томашеком с иран. ауа- «злой», вторая же —dupooi истолкована как прямая передача исходного фрак. ТраистоС. Этникон этот автор предложил понимать в духе сообщения Стефана Византийского как фрако-иранский гибридный композит «Злые-Травсы». П. Кречмер, также считая травсов-ага-фирсов смешанным фрако-иранским племенем, с фракийской основой и скифским суперстратом (см. Hdt. IV,104 - о тождестве большинства обычаев агафирсов с обычаями фракийцев), тем не менее допускал в их имени возможность чисто иранского композита со второй частью, равцой авест. "draos- «достигать расцвета, зрелости» и лишь вторично, по созвучию напоминавшей иранизированным травсам их исконное название [Kretschmer, 1936, с. 37 и сл.]. Напротив, Д. Дечев прямо высказал гипотезу об отражении в самом фракийском этниконе ТраистоС той же индоевропейской основы treu-s «быть сильным, зрелым», что представлена в авестийском слове [Detschew, 1952, с. 7], - изоглосса, которая могла бы облегчить скифскую адаптацию фракийского этнического самоназвания со значением «племя сильных, процветающих». В любом случае отождествление племени агафирсов в его основе с фракийцами-травсами, оказавшимися волей исторической судьбы, по существу, за пределами фракийского ареала, вполне правдоподобно. (Ср. весьма категорическое утверждение Гесихия: ТраистоС CfOvoc 2kuOik6v «трав-сы - скифское племя», отразившее все то же своеобразное положение прикарпатских травсов между двух этнических массивов.)