Гомер
Шрифт:
полным правом можно сказать, что греческий народ, взятый в своем единстве и
цельности, и есть тот единственный и последний творческий индивидуум, который
создал гомеровские поэмы, и что те творческие личности (одна или многие), которые
создавали эти поэмы, были только проводниками общенародной воли, не привнося в это
творчество
2. Гомер – отражение истории греческого народа.
Этот творящий народ-индивидуум имел свою историю, и содержание поэм Гомера
есть отражение этой истории. Этот греческий народ нельзя понимать отвлеченно, беря его,
как это делалось часто, вне определенных пространственных и хронологических границ,
но только со всеми теми длительными процессами его общесоциальной и военно-
политической жизни, которые и были фактической средой, породившей гомеровские
поэмы.
а) Общесоциальное развитие греческого народа, отразившееся в гомеровских
поэмах, охватывает собою не только весь общинно-родовой строй в целом, но в
значительной мере даже и выходит за его пределы. 1) Меньше всего нашла для себя
отражение у Гомера самая ранняя эпоха общинно-родового строя – матриархат с его
примитивными социальными отношениями и хтонической мифологией (от этого у Гомера
только ничтожные остатки, то ли в виде Геи, которая здесь употребляется только в
клятвах, то ли в виде Ириды-Радуги, оказавшейся теперь в полном подчинении у
антропоморфного Зевса, то ли в виде картины человеческих жертвоприношений в Ил.
XXIII, с которой, как видно, сам автор не знает, что делать, и т. д.). 2) Больше всего поэмы
Гомера отражают собою последующую социальную ступень – патриархат с его
организующими и рационализирующими функциями в хозяйственной жизни, с
обособлением отдельных родов и с вождями и героями этих родов, являющихся
выразителями их социальной и военной мощи в борьбе со стихийными силами природы и
с окружающим «варварством» (т. н. «героический век»). 3) Но окончательное свое
завершение и последнее свое оформление гомеровские поэмы получили только от эпохи
далеко зашедшего разложения героического патриархата, а вместе с тем и всего
общинно-родового строя, когда общенародная и героическая жизнь уже в значительной
мере становилась предметом эстетической
религиозного характера и превратилась в предмет светского поэтического творчества (это
уже канун рабовладельческого строя и частичный переход в пределы этого строя). [48]
2) Военно-политическая история греческого народа, на основе которой
образовались гомеровские поэмы, фактически была историей племен этого народа и их
передвижений. 1) Можно считать вполне установленным фактом, что эолийцы,
населявшие Фессалию и Беотию и достигшие весьма развитой ступени патриархального
героизма, двинулись в третьей четверти второго тысячелетия до н. э. на северо-запад
Малой Азии с завоевательными или колонизаторскими целями, неся с собой
воспоминание о родине, ее быте, религии и мифах, о ее аристократически-героическом
прошлом, т. е. о т. н. микенской культуре. 2) Можно даже с полной уверенностью
утверждать, что эти эолийцы покорили упомянутую часть Малой Азии, вошли в
теснейшее культурное соприкосновение с тамошними народами и переработали свою
религию и мифы в связи со своей новой военной, морской и колонизаторской жизнью и в
связи с усвоением местных малоазиатских мифов и культов. 3) Наконец, необходимо
утверждать, что эти победители эолийцы около начала первого тысячелетия до н. э. были
сами перекрыты еще новым потоком греческих переселенцев, ионийцев, которые заново
переработали всю эолийскую эпику в связи не только с своим новым, ионийским,
диалектом, но и с своим чрезвычайно живым, подвижным, чувствительным,
экспансивным, веселым и почти легкомысленным характером, наложившим неизгладимую
печать на суровый эолийский эпос и в этом виде передавшим его и всей последующей
Греции и всему культурному человечеству вообще.
3. Личность Гомера и оформление его произведений. Все указанные выше факты
из истории греческого народа говорят нам только о содержании поэм Гомера, в то время
как художественное произведение состоит не только из какого-либо содержания, но и
обязательно облечено в некую форму. Форму же всякому художественному произведению
дает его автор. Следовательно, сам собой возникает вопрос об авторской личности Гомера.
И 150-летняя история гомеровского вопроса, наполненная бесчисленными ложными
представлениями об авторстве гомеровских поэм, дает возможность в настоящее время
сделать по этому вопросу весьма ценные выводы.