Гомицидомания
Шрифт:
Его соратники бросили пару шуток о моем наряде и сделали заказ. Я отнесла лист с записями другому официанту и попросила заменить меня. А сама схватила подарок и рванула к назначенному месту встречи. На задний двор, где стоял внедорожник Нейта.
Низ живота тянуло к ядру Земли, колотило сердце где-то в горле. Я никак не могла найти сил расслабиться — все нервно нарезала круги в ожидании Яна. Меня трясло от предвкушения, я готова была взорваться в этом тягучем моменте томления. Почему-то было неловко и даже
Хлопок двери и несколько шагов в мою сторону. Я не смогла обернутся и взглянуть на моего белого ангела.
Но я прошла так много, чтобы быть там.
Руки на моих плечах. Горячие и сильные. Он обнял меня сзади, упав подбородком на макушку. Я забыла, как дышать.
— Мила, я так скучал по тебе..
— Ян, — я не сдержалась и заплакала, стесняясь собственных всхлипов и стараясь не тревожить его слезами, — прости меня.
— Я не виню тебя, мое солнце. Я был так потерян без тебя.
Я вывернулась из его объятий и повернулась, робко протягивая подарок с идиотским красным бантом.
Я чувствовала себя странно, не могла спокойно принять ситуацию и крепко обнять его. Что-то мешало, — что-то, похожее на то, что я отвыкла от его родных касаний. Мне пришлось многое пройти, и потерять бесценное в этой борьбе, но теперь, когда моя цель была достигнута, я не поверила в реальность. Все казалось ненастоящим и чужим.
Дамьян принял подарок и разорвал упаковку. Да, он широко улыбнулся. Да, я помнила, что он хотел именно это.
— Ты вспомнила наш столетний разговор? — тепло спросил он. Под его взглядом я таяла. Как воск. Сознание улетучивалось газовыми облаками, я забыла, как говорить. — Все хорошо, Мил?
Кивнула, чувствуя предательскую слезу, скатившуюся по щеке.
Я довела до апофеоза его облик, мастурбировала ночами на его пальцы и стонала его имя, но теперь боялась даже коснуться. Должно быть, слишком много времени прошло. Я встретилась со своим ожившим идолом, с мечтой, и не находила сил что-то сделать или сказать. И я поняла, что великим благословением были наши отношения до того переворота.
Теперь же я не могла просто говорить с ним.
— Я чувствую тебя таким далеким, — тихо проронила я.
— Прости, — он наплевал, что я отстранялась от его рук, крепко обнял, приподняв над землей. — Я должен был найти тебя, но все твердили, что отец убил тебя. Я смирился с твоей гибелью.
— Ян… Кто сказал тебе, что меня убили?..
— Все говорили так. Я был у твоего отца. Прости, я убил его. — Он крепче прижал меня к себе. — Прости, я не смог сдержаться, хоть ты и просила не трогать близких тебе людей. Прости, мое солнце, но я не смог не отрезать его чёртову башку, когда он с улыбкой рассказывал, что собирался с тобой сделать.
— Да плевать, что он мёртв, Ян, — я обняла его лицо ладонями. — Мне теперь все равно на их смерть. Я хочу просто
— Где ты была? Почему не пришла ко мне раньше? Я сходил с ума от мысли, что твоё тело покоится где-то на дне Темзы.
Я только сейчас поняла, что он говорил со мной на английском. Я возненавидела этот язык. Англия так поменяла нас, так сильно шрамировала и без того больные души, так наплевала нам в сердца, что я чёрным гневом воспылала к этой стране, к этому бывшему другу-Лондону, извечно плачущему и тоскливому, какой была когда-то сама.
— Ян, ты сбежишь вместе со мной? — сказала я впервые за долгое время на сербском.
— Я мечтал об этом долгое время, — улыбнулся он мне, повторив переход на родной язык.
— Волим те мој бели анђеле*.
Я поцеловала его. Впервые я сумела преодолеть себя и прижаться сухими губами к его. Мои сны и грезы воплотились в явь. Я снова обрела счастье.
Мы сбежали в машину Нейтана и закрылись внутри. Я завела авто и набрала Нейта, вся дрожа и боясь возможных преград. Я искренне страшилась тех, кто способен был отобрать Дамьяна.
— Фауст, ты где? — почти закричала я от волнения.
— Слежу за товарищами Дамьяна. Все «зелено»? Ты забрала его?
— Да, мы в машине. Бери Леви и идите сюда! Пора сваливать!
Я бросила трубку и взглянула на Яна, сидящего рядом.
— У тебя появились друзья? — с заметной ревностью заметил он.
— Да, как и у тебя. Рут Галлагер, например.
— О, — отвращенно скривился он, — та ещё паскуда. Все норовилась залезть мне в штаны. Погоди, — насторожился Ян, — ты куда попала, Мила? Откуда про Рут знаешь?
— Ян, я член Антихристов. Ваших врагов.
Он хотел что-то ответить, но осекся, глядя недовольно в мои глаза. Я почувствовала себя нашкодившим ребёнком.
— Я не буду ругаться, — скорее сказал себе, нежели мне. — Просто объясни, как это, черт возьми, произошло?
— Я все расскажу, обещаю, но тебя нужно вывезти отсюда. Топор, Мясник и Кузнец ведь не отпустят тебя просто так?
— Отпустят. Мы вместе строили план побега из этой сети терроризма. Их тоже нужно забирать.
— Ты шутишь? Они твои охранники, думаешь, все ваши планы не иллюзии, чтобы втереться к тебе в доверие? Лидер их подослал в качестве слежки за тобой, Ян!
— Я знаю, Мила. А ещё я знаю, что Ричи колет всем членам Ковчега героин под видом витаминов для поднятия духа! Мясник мне и доложил, чтобы я не подсел!
— Зачем он это делает?
— Способ удержать группу в узде. Если у членов будет зависимость, то они никуда не сбегут и, соответственно, не растрепят важную информацию в мир. Это бразды правления, контроль, Мила. А неугодных просто обкалывают насмерть. Это проще, чем марать руки в крови и объяснять группе причину смерти их товарища.