Гомо акватикус (первое изд.)
Шрифт:
Но едва море немного успокоилось, связь «Садко» с берегом была восстановлена, и океанавты лишь с небольшим опозданием получили горячий завтрак. Самые тщательные медицинские исследования не показали никаких ухудшений в самочувствии жителей «Садко».
— Видно, не зря назвали наш дом именем былинного новгородского гостя, морской царь и на этот раз оказался милостив к нему, — шутили члены экспедиции.
Он не изменил своего доброго расположения к «Садко» до конца эксперимента. Через десять дней, закончив программу исследований, Вениамин Мерлин и Николай Немцев живые и невредимые вышли на берег.
Однако самыми первыми сезон 1967 года — еще в марте — открыли «человеко-рыбы» из Чехословакии.
Лагерь экспедиции разбили у самого края огромного затопленного карьера. На специальных санях доставили из Остравы полуторатонный стальной дом. Спустили на лед надувные лодки и прорубили большую, как полынья, прорубь. Здесь и бросил якорь подводный дом «Пермон-3», названный по имени остравского клуба аквалангистов.
Помогать приходили любители подводного спорта со всех окрестностей. Несмотря на это, подготовка к заселению подводного дома продолжалась всю зиму.
1 марта в стан, раскинувшийся у откоса карьера, прибыли, как они сами острили, «актеры на главные роли в предстоящем спектакле» — аквалангисты-одноклубники Владимир Гейст и Вилда Коциан.
Наступает утро 2 марта. Над землей кружит метель. Ветер прогибает зыбкие бока палаток, задувает в щели полотняных дверей, как аркан хватает уставших людей, морозит носы, уши и руки. Все вокруг обледенело. Погода — самый настоящий ад. В такой холодище и собаки не согнать со двора, горевали подводники. Но делать было нечего: именно в этот день и было намечено справить новоселье на дне карьера.
Гейст и Коциан садятся на носилки в насквозь промороженной санитарной машине. Последний медосмотр: проверка пульса, давления, температуры тела. Хорошенько вентилируют свои легкие. Одеваются, берут плавники и прощаются с друзьями.
В восемь утра оба входят в подводный дом, где им предстоит провести четыре дня и три ночи.
Но что же заставило акванавтов отправиться на дно озера в карьере, да еще в суровых зимних условиях?
…Эксперименты по программе «Пермон-1» начались в больничной барокамере. В ней под давлением, соответствующим погружению на двадцать пять метров, поселились четыре подводника. Целью опытов было выяснить влияние высокого давления на умственную, психическую и физическую деятельность человека.
В первые дни подводники чувствовали прилив энергии и хорошего настроения и охотно крутили педали велосипедного станка. Обострилась внимательность, повысилась умственная производительность. Однако под конец опыта все заметно устали.
Предметом особого внимания — и не зря, как показал опыт, — была процедура декомпрессии. Опробовали новый газовый коктейль, содержащий пять процентов кислорода.
Затем Вилда Коциан и его одноклубник Станислав Хувар провели по восьми часов в теплой воде — на дне закрытого плавательного бассейна.
И лишь после этого аквалангисты решили перекочевать в только что построенный подводный дом «Пермон-2».
По согласованию с югославскими властями в июле 1966 года обсерваторию доставили на берег Адриатического моря.
Дом погрузили на борт корабля Океанографического института в Сплите и
Однако далее подводников стали преследовать неудачи. Едва успели спустить дом на воду, как море заштормило. Огромные волны раскачивали балласт — тяжелые мешки с магнетитом. Стальные тросы порвались, и тяжелый груз пошел на дно. К счастью, с самим домом ничего опасного в этот раз не случилось.
Когда шторм утих, пришлось начинать все сначала. Балласт подняли с глубины сорока метров. Это была тяжелая, скучная, изнурительная работа.
Едва успели ликвидировать последствия аварии и приготовились к погружению дома на глубину, как налетел циклон. Мощные волны снова начали колотить жилище океанавтов, раскачивать балласт и рвать стальные шестнадцатимиллиметровые тросы. Мешки с магнетитом вновь оказались на дне. Дом понесло в открытое море, в сторону судоходной трассы. Чтобы избежать столкновения с кораблями, пришлось собственными руками открыть кингстоны и затопить дом…
Три дня и три ночи бушевал шторм.
«Пермон-2» с трудом подняли на поверхность. Но почти все оборудование оказалось разрушенным. О возобновлении опытов у Чиово не могло быть и речи. К тому же у аквалангистов кончался отпуск.
Дом вытащили на берег, погрузили в кузов автомобиля, и все отправились в обратный путь, в Остраву. Тогда-то и родилась идея — провести новый эксперимент не в гостях, а у себя на родине, на дне какого-нибудь озера.
Подводный дом подремонтировали и переименовали в «Пермон-3». В Адриатике предполагалось обосноваться на глубине тридцати метров. В карьере Коциан и Гейст поселились на глубине десяти метров. Однако они стали первыми в мире акванавтами, дерзнувшими прожить под водой, скованной льдом, во время суровой зимней стужи, хотя по календарю уже и наступила весна.
Было очень холодно, и оба основательно продрогли. Но вот температура в подводном домике поднялась до двадцати градусов. Тепло излучали три инфракрасные лампы и две электрические печки общей мощностью 2700 ватт. В первое время в воздухе резко увеличилось содержание углекислого газа — до 1,6 процента. Включили более мощные очистительные установки, и количество газа снизилось до нормы.
Постепенно акванавты обвыкли в своей подводно-подледной квартире. Отправили на поверхность первые пробы воздуха и попросили прислать обед. В контейнере доставили суп, гуляш, чай. Быстро покончили с едой. Надели акваланги и отправились за порог, ныряя на глубину двадцати метров.
Авария не миновала и «Пермон-3». Внезапно погас свет: это прекратилась подача тока с поверхности. Автоматически включился аварийный источник электропитания. Но в комнате заметно похолодало.
Еще тяжелее было наблюдателям, дежурящим у приборов. Они не могли отогреться по целым суткам. Хотя в их палатках и были печки, ветер сразу же выдувал все тепло.
Неисправность с проводкой устранили, в домике снова потеплело. Акванавты возобновили работы: испытывали газовые смеси, наблюдали за показаниями приборов, следили за своим самочувствием, вели дневник, по обыкновению отвечали по телефону на вопросы руководителей экспедиции и врача, в общей сложности шесть часов проплавали в ледяной воде.