Гомосек
Шрифт:
Мы с Гонзалесом перебрали всех – кто где. Мехико – вокзал путешествий в пространстве и времени, зал ожидания, где быстро хватаешь выпить в ожидании поезда. Поэтому я терпеть не могу оставаться в Мехико и Нью-Йорке. Там не застреваешь – уже потому, что ты там, ты путешествуешь. В Панаме же, на перекрестке всего мира, ты – именно что стареющая ткань. Нужно
Той ночью мне приснилось, что я все же нашел Аллертона: он прятался в какой-то центральноамериканской дыре. Казалось, он удивился, увидев меня через столько лет. Во сне я постоянно разыскивал пропавших людей.
– Мистер Аллертон, я представляю "Дружественную Финансовую Компанию". Вы ничего не забыли, Джин? Вы должны встречаться с нами каждый третий четверг. Мы в конторе уже соскучились по вам. Нам не нравится говорить: "Платите, а не то…" Это не дружественная фраза. Интересно, вы вообще прочли контракт с нами до конца? Я имею в виду конкретно Параграф 6(х), который можно дешифровать только с помощью электронного микроскопа и вирусного фильтра. И мне просто интересно – вы понимаете, что именно означает это "а не то", Джин?
Ай, я знаю, каково с вами, молодежью. Уноситесь за какой-нибудь прошмандовкой и начисто забываете о "Дружественных Финансах", правда? Но "Дружественные Финансы" не забывают вас. Как в песне поется: "Здесь не спрячешься". И уж точно не спрячешься, если за дело берется старый Агент по розыску сбежавших должников.
Лицо Агента стало невыразительным и сонным. Рот приоткрылся, показав зубы твердые и желтые, точно старая слоновая кость. Его тело медленно сползло по кожаному креслу, пока спинка не сдвинула шляпу ему на глаза – они поблескивали из-под полей, ловя искорки света, будто опалы. Он замурлыкал "Прощание Джонни на ярмарке" –
Агент заговорил вяло и судорожно – его голос звучал, как музыка на ветренной улице:
– На такой работе всяких людей встречаешь, парнишка. А то зайдет в контору какой-нибудь фанфарон и расплачивается вот этой дрянью.
Его рука качнулась вперед и упала на подлокотник кресла. Медленно он разжал худой смуглый кулак с лилово-синими ногтями – в нем лежали мятые желтые тысячедолларовые купюры. Рука повернулась ладонью вниз и снова упала. Глаза его закрылись.
Неожиданно голова Агента свесилась на сторону, изо рта вывалился язык. Банкноты высыпались из его руки. Мятые, они лежали на красных плитках пола. Порывом теплого весеннего ветра колыхнуло грязные розовые занавески. Деньги прошелестели по комнате и замерли у ног Аллертона.
Неощутимо Агент по розыску выпрямился в кресле, между век прорезались щелочки света.
– Оставь у себя, если подопрет, парнишка, – сказал он. – Ты же знаешь, как в этих гостиницах у латиносов бывает. Свою бумагу всегда с собой привозить нужно.
Агент нагнулся вперед, уперев локти в колени. Потом неожиданно встал, как будто кресло вытряхнуло его, и одновременно одним пальцем сдвинул шляпу с глаз. Он подошел к двери и обернулся, положив правую руку на ручку. Ногти левой руки он почистил о лацкан поношенного пиджака из шотландки. При каждом его движении костюм источал затхлую вонь. Под лацканами и манжетами брюк виднелась плесень. Агент посмотрел на свои ногти.
– О, э-э… по поводу твоего э-э… счета. Я скоро зайду. То есть, через несколько… – Голос Агента прозвучал очень невнятно. – Мы придем к какому-то соглашению. – Это прозвучало уже ясно и отчетливо.
Дверь открылась, в комнате повеяло ветерком. Потом – закрылась, занавески на окнах успокоились, а одна проволоклась по дивану, будто кто-то ее туда швырнул.